Английские письма или история кавалера Грандисона

Онъ всталъ со стула, прошелъ большими шагами по горниц, повторяя тихимъ голосомъ, вы не имете хорошаго мннія о моихъ нравахъ! Сударыня… Но я ршился претерпть все… Но, такое худое мнніе о моихъ нравахъ! Нтъ, я столь многаго стерпть не въ силахъ, Тутъ онъ приложилъ ко лбу кулакъ, и подержалъ оной нсколько времени, вдругъ схватилъ шляпу, поклонился намъ очень низко, (лице у него разгорлось, повидимому, отъ боренія его страстей) и не сказавъ больше ни слова, пошелъ къ дверямъ. Г. Ревсъ немедлнно вставъ хотлъ его проводить, а онъ многократно повторялъ: презрніе къ моимъ нравамъ! У меня есть непріятели, Сударь. Презрніе къ моимъ нравамъ! Я только одинъ такой, съ коимъ Миссъ Биронъ поступаетъ съ меньшею благосклонностію; ея негодованіе можетъ ея привлечь… Почто не могу сказать, моего негодованія? Прощайте, Сударь, извините меня за сію запальчивость. Прощайте. Онъ слъ въ карету, у коей вдругъ поднялъ стекло. Г. Ревсъ намъ сказывалъ, что онъ протянулся до самаго каретнаго верьха, поджавъ бока своими локтями. Въ сей ярости онъ отъ насъ похалъ. Угрожающій его видъ, отъздъ, мало я теб изобразила, и слова Г. Ревса привели меня въ такой страхъ, что я черезъ цлой часъ не могла отъ онаго освободиться.

Весьма изрядной женихъ для твоей Генріетты, такой полоумной! О Г. Фулеръ! Сиръ Роландъ! Г. Ормъ, столь любезны вы мн кажетесь въ сравненіи съ Сиромъ Гарграфомъ.

ПИСЬМО XII.

Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.

Въ Среду, 23 февраля.

Я получила письмо моего дяди и два твоихъ. Вс совты подаваемые мн отъ столь дражайшихъ особъ, будутъ имть какое нибудь дйствіе надъ моими поступками; хотя для увщанія или обличенія оные мн подавать станутъ.

Жамесъ похалъ въ Нортгамптон-Ширъ. Я прошу тебя принять его благосклонно. Онъ человкъ весьма честной, и меня уврили, что онъ питаетъ въ сердц своемъ нкую сильную страсть; а, изъ сего нетерпливость его къ отъзду изъ Лондона и объясняется. Помнится, слыхала я отъ моего дяди, что молодые, но бдные люди, мыслящіе о брак, не должны быть лишаемы бодрости. Ктобъ захотлъ служить, когда самъ можетъ повелвать? Честной бднякъ составляетъ весьма почтенную часть человческаго рода.

Г. Ревсъ принималъ на себя трудъ смотрть многихъ служителей, желавшихъ ко мн опредлиться; но не видалъ еще такого, которой бы мн былъ угоденъ, выключая одного, которой приходилъ сего утра; онъ иметъ весьма хорошую физіономію, и не старе двадсяти шести лтъ. Я думаю его у себя оставить; онъ кажется очень хорошо воспитанъ, да и достоинъ лучшаго состоянія. Гжа. Ревсъ имъ чрезвычайно довольна, и велла уже написать записку къ тому господину, у коего онъ прежде служилъ. Сей Господинъ молодъ, называется Багенгалемъ и живетъ недалеко отъ Ридинга.

Служитель говоритъ о немъ весьма хорошо, объясняясь съ великою скромностію, что отъ него отошелъ для того, что Г. Багенгаль предаваясь утхамъ своихъ лтъ, весьма поздо оныя оставляетъ. Вильсонъ, такъ называется новой нашъ лакей, со вчерашняго только дни пріхалъ въ Лондонъ, и остановился у своей сестры, вдовы, живущей въ Смитфильд. Онъ требуетъ довольно великаго жалованья; но доброму служителю не надлежитъ отказывать въ нсколькихъ пистоляхъ; должно ему пособлять, чтобъ нчто сберегъ и на старость свою, и когда ослабетъ здоровьемъ. Гжа. Ревсъ хотла его принять при первомъ на него взгляд. Она ручается за него, говорила она, по его физіономіи и по всмъ рчамъ. Я теб не такъ бы много о немъ говорила, еслибъ не весьма желала его принять.

Сиръ Гарграфъ опять къ намъ пріезжалъ. Я сидла тогда съ Гжею. Ревсъ, и нкоторыми нашими пріятельницами, кои пришли провесть съ нами дружески часть того дня, и подъ симъ видомъ ему извинилась; но онъ видлъ Г. Ревса; онъ оказывалъ то гордость свою, то униженіе. Въ послднее свое посщеніе онъ ршился меня не безпокоить, мое пренебреженіе смертельно его поразило; но у него не достало силъ удержаться при своемъ намреніи. Онъ укорялъ себя за слабость; я буду его женою, онъ въ томъ клялся. Такой человкъ, какъ онъ, отвергаемъ такою особою, коей имніе столь мало соразмрно съ его богатствами, и которая признается, что не знаетъ еще такого человка, коегобъ въ сердц своемъ ему предпочитала! (о! Сиръ Гарграфъ въ етомъ не обманывается; ибо мало есть такихъ людей, коихъ бы ему не предпочла.) Отвергаемъ со всми тми выгодами, въ коихъ меня уврить хочетъ, при такомъ вид, которой конечно не иметъ въ себ ничего презрительнаго! [Г. Ревсъ сказывалъ, что онъ осмотрлъ себя въ близь стоящемъ зеркал съ головы до ногъ.] Ето самое кажется ему совершенно не понятно, во все невразумительно.