Английские письма или история кавалера Грандисона

Но я нахожу нчто хулы достойнаго въ свойств такого человка, коего сестра почитаетъ почти безъ недостатковъ. Сіе-то усмотрла я изъ ея собственныхъ словъ. Въ нкоторое время, когда она хвалилась что иметъ откровенное сердце, она мн сказала, что не взирая на то, весьма сожалетъ, что не въ состояніи была разсмотрть себя ясне въ такомъ случа, въ которомъ ея братъ принималъ ея откровенности хладнокровно. Она присовокупила, что не показывая никакого вида къ любопытсву, онъ имлъ природное дарованіе извлекать изъ сердца другаго человка то, чего со всмъ даже и не помышляютъ ему сообщать, и что она сама не чувствительно обольщаема бываетъ благопривтливымъ видомъ и ласковою улыбкою, съ коими онъ принималъ великое удовольствіе ее слушать: и что приведена будучи въ нкое замшательство посреди того повствованія, которое начала разсказывать не имвши къ тому нималйшаго намренія, она пожелала употребить все свое искуство, дабы склонить его изьясниться о нкоторыхъ обстоятельствахъ, кои, казалось ей, онъ отъ нее скрываетъ; но при всемъ своемъ искуств, она отчаялась въ томъ успть.

Боже милостивый! Вскричала я, взирая на Миссъ Грандиссонъ, гд я? Я тотчасъ остановилась, приводя себ на память, не сказала ли я чего неблагопристойнаго ея брату.

Дйствительно, любезная моя, сія скрытность къ такой сестр, какъ Миссъ Грандиссонъ, и въ столь важныхъ обстоятельствахъ, которыя она желала съ нетерпливостію знать, весьма не простительна Сиру Карлу. Пріятельница! Сестра! Для чегожъ сохранятъ тайну съ дной стороны, когда оная не сохраняется съ другой? По видимому Сиръ Карлъ не боле будетъ имть довренности и къ супруг своей. Впрочемъ бракъ не составляетъ ли высочайшую степень человческой дружбы? Можешь ли ты вообразить себ, любезная моя, чтобъ тайна могла сохраняться между друзьями? Сестра его, не познавая въ немъ никакихъ недостатковъ, старается его извинить, и думаетъ, что онъ, познавши всю ея внутренность не иметъ другаго намренія, какъ токмо быть еще боле ей полезнымъ. Но ты по крайней мр можешь заключить изъ моего наблюденія, что до какой бы степени ни была я обязана Сиру Карлу моею благодарностію, однако сужу о немъ безъ всякаго пристрастія. Мн совершенно невозможно почесть его извинительнымъ, естьли онъ иметъ къ великодушной своей сестр такую недоврчивость и скрытность, коихъ она къ нему не иметъ. Въ обращеніи, которое я ласкаюсь продолжать дале съ достойными моей привязанности друзьями, по крайней мр естьли ихъ милость не охладетъ къ тмъ, коихъ они осыпаютъ всякими благодяніями, буду тщательно присматривать надъ всмъ поведеніемъ сего чрезвычайнаго человка; надясь однако найти его толико же совершеннымъ какъ о немъ и говорятъ, въ томъ единственно намреніи, дабы смло его хвалить, такъ какъ превосходная его сестра будетъ за всегда составлять предметъ моего удивленія. Естьли я усмотрю въ Сир Карл хотя нкія непростительныя погршности; то не сумнвайся, чтобъ моя благодарность не учинилась равнодушною. И тотъ, коего я наименовала, одинъ будетъ въ силахъ защитить мое сердце, естьли я когда ни есть почувствую, что моя благодарность ввергаетъ оное въ опасность.

Теперь, дражайшей мой дядюшка, не имю ли я права просить у васъ нкоей справедливости для вашей племянницы! я уврена, и весьма уврена, что нималой не имю причины недовряться моему сердцу. естьли я примчу, что оно мн измняетъ, то откровенно и съ великимъ удовольствіемъ увдомлю о томъ любезную Люцію. И такъ, дражайшей мой дядюшка не укоряйте меня едиными мечтательными и неосновательными догадками.

Я и половины еще не сказала изъ всего того, что желала сказать о такомъ человк, котораго я не престану называть удивительнымъ человкомъ: но нжная дружба ощущаемая мною къ любвидостойной его сестр, вспомоществовала мн открыть въ немъ нкоторые недостатки, и мое безпристрастіе завело меня столь далеко, что я съ трудомъ могла возвратиться къ первому содержанію. Здсь я остановлюсь; ибо сіе письмо такъ уже продолжительно, что я намрилась остальное изъяснишь въ другихъ извщеніяхъ, коими я не перестану тебя отягощать.

ПИСЬМО XXII.

Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.

24 и 25 февраля

Я должна, употребить всю недлю, дражайшая моя Люція, на то чтобъ о всемъ тебя обстоятельне увдомить. Повствованіе моего нещастія, изображеніе моихъ избавителей, и вс т подробности, коихъ ты отъ меня требовала, единственно почти будутъ занимать мои мысли. И такъ я теб сообщу небольшую поденную записку сей недли, въ коей я изключу токмо то, о чемъ уже ты извстна изъ писемъ Г. Ревса.