Английские письма или история кавалера Грандисона

Я не соглашусь ни съ кмъ, Г. Ревсъ, касательно поединка. Я ни мало не опасаюсь, чтобъ меня почли за трусливаго человка. Я имю во внутренности моихъ чувствованіяхъ… простите меня въ семъ тщеславіи, Г. Ревсъ: но я живу на свт не для людей, а для самаго себя, и для того судіи, которой обитаетъ въ моей внутренности.

Г. Ревсъ всячески старался восхвалить его движеніями своихъ рукъ и глазъ, ибо голосъ ему измнилъ, и онъ не въ силахъ былъ выразишь всего словами. Онъ былъ какъ восхищенъ удивлялся тому благородству, съ какимъ произнесены были послднія сіи слова, и мн видть свтлые лучи, блестящіе на лиц Кавалера Грандиссона.

Разговоръ еще не кончился. Сиръ Карлъ продолжалъ: между безчисленнаго множества злоупотребленій, кои я часто оплакиваю, нтъ ни единаго могущаго привести меня въ толикое уныніе, какъ предумышленные поединки. И такъ въ чемъ же состоитъ великодушіе такого человка, которой не можетъ отличиться отъ общенародныхъ мнній? Не знаемъ ли мы множества фамилій, въ коихъ глубокая печаль вчно продолжаться будетъ за убіеніе отца, сына, брата, увлеченныхъ симъ зврствомъ. Человкъ вызывающей на поединокъ другаго, и склоняющей его на особенное сраженіе ясно показываетъ что онъ презираетъ власть своею Создателя. Надется ли онъ получишь чрезъ то какую ниесть инную выгоду, кром того, какъ быть смертоубійцею, и учинить неизгладимый порокъ всей невинной фамиліи? Но поелику вы довели меня до такою степени, тмъ страннымъ письмомъ, которое позволили мн прочесть, то я желаю сообщить вамъ также письмо полученное мною отъ Сира Гарграфа: оно содержитъ въ себ слдующее:

"Я похваляю, Г. мой, то великодушіе, по которому обьявили вы свое имя. Я весьма не доволенъ моими людьми, которые такъ далеко отъ меня были, что не могли осмотрть, по обыкновеннымъ примтамъ, кто былъ врагъ на подающей на большой дорог на невиннаго человка: на невиннаго, покрайней мр, касательно васъ, весьма вроятно, что вы надялись получить отъ меня какія ниестъ извстія, и вы конечно получили бы оныя гораздо скоре, естьлибъ т дйствія жестокаго и нечаяннаго нападенія, коими вы умли воспользоваться, не лишили меня даже до сего времени свободы выходить изъ моего покоя. Я требую отъ васъ удовлетворенія, приличнаго честному человку. Изберите время, лишь бы токмо оное не дале было будущей середы. Сей отсрочки весьма довольно будетъ для разпоряженія вашихъ длъ. Мсто, естьли вы на то согласитесь будетъ въ Кенсингтон. Я возму съ собою два пистолета, изъ коихъ отдамъ на вашу волю выбрать себ одинъ, естьли вы не захотите доставить мн одинъ изъ вашихъ. О прочемъ же стараніе поручено будетъ моему другу, Г. Багенгаллю, которой принялъ на себя трудъ отдать вамъ сію записку, и тому, кого вы назначите съ своей стороны. Пребываю государь мой, вашъ покорнйшій слуга

Гарграфъ Поллекефенъ.

Въ Субботу.

Прочитавши сіе письмо Г. Ревсу, онъ ему сказалъ, что равномрно желаетъ прочесть ему и учиненный на оное отвтъ; что оный можетъ показаться ему весьма продолжителенъ; но естьлибъ Сиръ Гарграфъ зналъ его нсколько короче, то довольно бы было къ тому шести строкъ.

"Письмо ваше, Г. мой, доставлено мн въ прошедшую Субботу, чрезъ Г. Багенгалля, въ самую ту минуту, какъ я садился въ карету отъзжая на цлыя сутки въ загородной домъ. Я ни мало не сумнвался, чтобъ сей предметъ или время могли перемнить мое намреніе. Сестра моя находилась уже въ Коляск. Мн не захотлось привести въ безпокойствіе женщину. Я отложилъ до понедльника вамъ на оное отвтствовать.

"Я обьявляю вамъ, Г. мой, что я всегда ощущалъ отвращеніе, хотя и весьма часто встречались со мною таковые случаи, обнажать шпагу въ таковомъ смертельномъ поединк. И въ самое то время, я почиталъ себя стольво увреннымъ въ боевомъ искуств, что отдавалъ себ въ томъ справедливость. Поелику вступая въ таковое дло, я имлъ другія причины кром моей безопасности.

"Имете ли вы друзей, Г. мои? Любимы ли вы ими? Любите ли вы ихъ сами? Желаете ли вы препровождать жизнь свою для ихъ пользы равно и для своей? Имете ли вы также и враговъ, которые весьма будутъ радоваться видя кончину нашей жизни? Да произведутъ сіи разсужденія вліяніе надъ вашимъ разумомъ, такъ какъ они завсегда производили и надъ моимъ. Я весьма хладнокровенъ, но вы можетъ быть, не столько равнодушны. Въ таковомъ случа долгъ требуетъ отъ того, которой въ состояніи обладать самимъ собою, представить другому справедливыя размышленія. Не взирая на то вы можете длать все что вамъ угодно.

"Но позвольте мн предложить вамъ другой вопросъ: естьли вы почитаете себя оскорбленными, то благорозумно ли подавать мн новый случай къ учиненію вамъ обиды можетъ быть гораздо оскорбительне прежней?