Английские письма или история кавалера Грандисона

Однако, мнѣ кажется, любезная моя, что Сиръ Карлъ не столько избѣгаетъ мнѣнія другихъ, сколько его сестра себѣ воображаетъ, когда она увѣряетъ, что правило его жизни напечатлено во внутренности его сердца. Во первыхъ онъ подражаетъ модамъ; онъ имъ слѣдуетъ, хотя по истиннѣ безъ всякаго пристрастія; но онъ одевается всегда богато, и благородная его физіономія получаетъ отъ того новый блескъ. Живость изъявляющаяся въ глазахъ его, сообщается всѣму его виду. Женни сказала мнѣ по довѣренности, что онъ весьма бываетъ чувствителенъ къ пригожимъ женщинамъ. Его екипажи отличнаго вкусу, а сіе происходитъ не столько отъ любви къ пышности, сколько отъ ревности, которую онъ желаетъ внушить въ другихъ, или которою онъ исполненъ самъ до такой степени, что ни кому ни въ чемъ не хочетъ уступить. Онъ обыкновенно ѣздитъ съ многочисленною свитою; а что можетъ показаться нѣсколько особеннымъ въ екипажѣ сего человѣка, то у его лошадей никогда не бываютъ хвосты обрезаны. Они завязываются просто, когда онъ куда ниестъ ѣдетъ, такъ какъ я то примѣтила возвращаясь въ Лондонъ. Ты видишь, любезная моя, что я нахожу въ немъ слабость, по крайней мѣрѣ въ наружности его, и сіе для того чтобъ казаться тебѣ безпристрастною, не взирая на благодарность и почтеніе, коими я ему обязана. Но естьли онъ судитъ, что природа одарила благородныхъ сихъ животныхъ хвостами не для при умноженія ихъ красоты, но дабы они могли защищаться онъ безпокоющихъ ихъ насѣкомыхъ; и естьли онъ не имѣетъ другаго намѣренія какъ токмо ихъ облегчить, такъ какъ и сами его люди сказали о томъ Г. Ревсу; то думаешь ли ты, любезная моя, чтобъ сія причина была хулы достойна, и чтобъ человѣколюбіе, показываемое въ такомъ, примѣрѣ, не изьявляло ясно, чего можно надѣяться отъ столь сострадательнаго сердца въ величайшихъ случаяхъ?

Съ толико живымъ и пленительнымъ видомъ, и со всѣмъ тѣмъ блескомъ, которой я тебѣ представила въ Сирѣ Карлѣ, ты легко судить можешь, что, безъ всякаго смертельнаго ужасу, не опасалась я жестокаго поступка, коимъ была угрожаема; а естьлибъ не имѣла нималѣйшей надежды въ другомъ покровительствѣ, то тогда бы не улѣтела птичка гонимая ястребомъ слѣдуя сравненію Сира Карла, которое Г. Ревсъ мнѣ часто повторялъ, и которой съ толикою нѣжностію изображалъ мнѣ мое состояніе, что привелъ меня въ нѣкое смущеніе, когда я воспомнила о тѣхъ пагубныхъ обстоятельствахъ. По истиннѣ, любезная моя, я стыжусь даже и стѣнъ воспоминая о томъ странномъ видѣ, которой представляла я въ маскерадномъ платье, обнявшись съ молодымъ человѣкомъ…… Находишь ли ты, что ни есть ужаснѣе сей мысли? Впрочемъ не почитаютъ ли можетъ быть меня и здѣсь способною къ учиненію столь страмнаго стыда, изъ чего Сиръ Карлъ хотя изключается?

Но я нахожу нѣчто хулы достойнаго въ свойствѣ такого человѣка, коего сестра почитаетъ почти безъ недостатковъ. Сіе-то усмотрѣла я изъ ея собственныхъ словъ. Въ нѣкоторое время, когда она хвалилась что имѣетъ откровенное сердце, она мнѣ сказала, что не взирая на то, весьма сожалѣетъ, что не въ состояніи была разсмотрѣть себя яснѣе въ такомъ случаѣ, въ которомъ ея братъ принималъ ея откровенности хладнокровно. Она присовокупила, что не показывая никакого вида къ любопытсву, онъ имѣлъ природное дарованіе извлекать изъ сердца другаго человѣка то, чего со всѣмъ даже и не помышляютъ ему сообщать, и что она сама не чувствительно обольщаема бываетъ благопривѣтливымъ видомъ и ласковою улыбкою, съ коими онъ принималъ великое удовольствіе ее слушать: и что приведена будучи въ нѣкое замѣшательство посреди того повѣствованія, которое начала разсказывать не имѣвши къ тому нималѣйшаго намѣренія, она пожелала употребить все свое искуство, дабы склонить его изьясниться о нѣкоторыхъ обстоятельствахъ, кои, казалось ей, онъ отъ нее скрываетъ; но при всемъ своемъ искуствѣ, она отчаялась въ томъ успѣть.

Боже милостивый! Вскричала я, взирая на Миссъ Грандиссонъ, гдѣ я? Я тотчасъ остановилась, приводя себѣ на память, не сказала ли я чего неблагопристойнаго ея брату.