Английские письма или история кавалера Грандисона

Мы обѣщали разсказать всю повѣсть о сихъ двухъ фамиліяхъ, также о любовныхъ произшествіяхъ Милорда и его супруги, и одолженіяхъ коими они обязаны своему брату, о коемъ онъ безпрестанно говорятъ, и къ которому оказываютъ весьма нѣжное почтеніе, изражающееся даже на ихъ взорахъ. что же надлежитъ думать о семъ братѣ? Не ужели онъ имѣетъ тайну, что пріобретаетъ себѣ права къ благодарности отъ всѣхъ тѣхъ, которые хотя нѣкое имѣютъ къ нему отношеніе? Я съ величайшею нетерпѣливостію желаю быть на единѣ съ Миссъ Грандиссонъ, и замѣтить, можетъ быть, изъ какого ниесть искренняго разговору какимъ искуствомъ убѣждаетъ онъ каждаго человѣка признаватъ въ немъ то превосходство, которое большая часть людей обыкновенно съ великой ревностію пріобрѣсти старакются.

Естьли я удовлетворю тѣмъ мои желанія, то отрекусь отъ всѣхъ прочихъ моихъ знакомыхъ, во время пребыванія моего въ Лондонѣ, дабы единственно предаться сей пленяющей меня фамиліи; по крайней мѣрѣ, естьли сіе можно будетъ сдѣлать, не опасаясь быть для нихъ въ тягость. Остальное мое время препровожу я съ Г. и Гжею. Ревсъ, коихъ я всячески буду стараться избавитъ совершенно отъ всѣхъ причиненныхъ мною имъ смущеній. Съ какою нетерпѣливостію ожидаю я приближающейся середы, дабы увидѣть себя посреди всей фамиліи Грандиссоновъ! ибо они всѣ соберутся вмѣстѣ. Я имѣю довольно побудительныхъ причинъ ожидать съ нетерпѣливостію сего дня. Впрочемъ воспоминая о семъ лютомъ Гарграфѣ, я прихожу въ трепетъ.

ПИСЬМО ХХѴ.

Госпожа Сельби, къ Генріеттѣ Биронъ.

Изъ замка Сельби, 15 февраля.

Хотя уже съ весьма даннаго времени мы рѣшились, любезнѣйшая моя Генріетта, оставить тебѣ полную власть въ своемъ выборѣ; однако мы не можемъ преминуть дабы не увѣдомить тебя о представляемыхъ намъ въ разсужденіи твоего супружества предложеніяхъ. Впрочемъ отъ единой тебя будетъ зависѣть ихъ принять или отвергнуть.

Уже прошло болѣе мѣсяца, какъ Милади Д… вдова, произходящая отъ знатной фамиліи, удостоила меня своимъ письмомъ, какъ ты то увидишь по числу ея письма. Но она просила меня сохранить сіе въ тайнѣ до того времени, пока позволитъ мнѣ произвести оное въ дѣйство. Сего дня я получила отъ нее другое письмо, въ коемъ она меня проситъ увѣдомить тебя о всѣхъ ея представленіяхъ. Я сообщила моей матушкѣ, Г. Сельби и Люціи, все произшедшее между нами съ сей госпожею. Они ничего мнѣ не сказали что о томъ думаютъ, по тѣмъ же самымъ причинамъ и я не открою тебѣ моего о тонъ мнѣнія то есть, до того времени, пока ты сама, въ разсужденіи сихъ обстоятельствъ, не потребуешь отъ насъ нашего мнѣнія.

Но не видимъ ли мы, дражайшая моя племянница, что въ теченіе нѣсколькихъ дней, весьма довольно случилось перемѣнъ могущихъ послабить надежду всѣхъ старавшихся тебѣ нравиться, а особливо естьли они познаютъ тѣ обстоятельства и положеніе, въ коихъ ты находишься. Я увѣрена, моя возлюбленная, что никогда не станешь сопротивляться движеніямъ той признательности, которая всегда имѣла власть надъ твоимъ сердцемъ. Нѣжность ощущаемая къ тебѣ твоимъ дядею, принудила его оставить, въ такомъ случаѣ, склонность свою къ насмѣшкамъ, о коей ты не безъизвѣстна. Онъ обьявляетъ, любезная моя, что весьма о тебѣ сожалѣетъ. Въ то время когда сія любезная дѣвица, говоритъ онъ, тщеславилась вамъ своими силами, отвергая одного или отпуская другаго, она почитала себя въ независимости отъ того домогательства, передъ которымъ долгъ требуетъ, рано или поздо, чтобъ женщины преклонили голову; то я ее не щадилъ: но теперь, когда ее вижу обьятою сильною страстію, когда она довольно можетъ представить доказательствъ къ своему извиненію, и когда мы можетъ быть ласкаемся токмо единою надеждою, во время торжества Сира Карла; то ея состояніе, естьли въ самомъ дѣлѣ таково, какимъ я его себѣ представляю, вперяетъ въ меня толикое состраданіе, что я не осмѣливаюсь приводить ее въ печаль моими издѣвками, наипаче по притерпѣнныхъ ею отъ подлаго Гарграфа озлобленіяхъ.