Английский детектив. Лучшее за 200 лет

В конце концов они договорились положить вместо серебра старые железяки, а Фишер согласился оставить сверху два больших блюда, так, чтобы любой, кто заглянет в сверток, решил бы, что все осталось как было. Так уж хотелось инспектору: проследить за тем, кто заберет барахло, а потом схватить его и подельников с краденым на руках. Он сказал, что попросил двух одетых в штатское полисменов следить за этим местом, одного днем, второго ночью, и они схватят его, это так же верно, как дважды два – четыре. Вообще вел он себя грубовато. Потом инспектор попросил нас никому ничего не рассказывать, даже директору, а старый Фишер обещал никому не говорить об этом и в Подворье.

Они посвятили нас в свои планы, потому что инспектору хотелось, чтобы ребята из школы ходили к Башням как и всегда, иначе Кричтон решит, что запахло жареным. Инспектор вместе с младшим Фишером собирался подменить серебро, когда стемнеет, но, конечно, ждать так долго мы не могли.

Кажется, в первую ночь у Башен дежурил младший Фишер, однако на следующий день там стоял на вахте умный парень, которого звали Соубридж, сделавший вид, что он смотритель, и, конечно, все ему поверили, кроме нас троих. Вечером он ушел, и его сменил Добсон, довольно пожилой полноватый тип. Нам казалось немного невежливым, что остальные ребята все еще продолжают охоту за секретами Джимми, но, само собой, мы не могли рассказать им, что уже нашли комнату – иначе они бы захотели узнать, где она.

Мы не расслышали, как именно инспектор планирует задержать Кричтона, если тот придет, однако знали, что ночному дежурному приказано держаться вне поля зрения, и мы думали, если он увидит кого-то, кто выйдет из Башен, то проследит за ним.

Конечно, мы знали, что днем никто не заявится, но нужен был хоть кто-то на случай, ежели какой-нибудь зевака будет слоняться туда-сюда, найдет барахло, начнет болтать языком и в итоге испортит весь праздник.

День или два было забавно наблюдать, как Соубридж слоняется возле дверей и отгоняет людей прочь, однако вскоре это стало навевать скуку – каждый вечер ходить к Башням, хочется того или нет. Правда, темнело теперь раньше, и, когда это происходило, мы обычно смывались. Через неделю «смотрители» сменились и Соубридж стал дежурить по ночам.

Он никому не давал спуску, между тем старый Добсон был еще злее: стоило велосипедисту просто проехать мимо и взглянуть на Башни, его едва не хватал удар. Самое смешное, что за единственный раз, когда он сделал исключение, его не только не поблагодарили, но и обругали, словно карманника.

Однажды вечером из Эбботтс Дрейтона приехала пара человек. С ними был мальчик лет семи, и он разревелся, потому что мама не показала ему «подземные пещеры». Его мать, тащившая коляску, влепила мальцу подзатыльник, чтобы он не мешал, но мальчишка все ныл, и в конце концов старый Добсон, дав ему монетку, разрешил ненадолго зайти. Мамаша малого взвилась от злости как не знаю кто, обозвала Добсона дураком, пошла за сыном и выудила его оттуда. Бедняга Добсон покраснел словно рак, а когда мамаша ушла, спросил у меня, кто она, но я, хотя и хорошо знал ее в лицо, не мог вспомнить имени.

Думаю, он решил, что никто больше не назовет его дураком просто так, потому что назавтра не пустил пастора и целую толпу народу, приехавших посмотреть это место аж из Западного Нортона. Пастор изрядно окрысился и сказал своим друзьям (они были членами какого-то общества), что нужно прийти в другой раз, когда будет другой смотритель, у которого хватит ума «вести себя более благоразумно». И все это прямо в лицо Добсону. Очень неприятно, учитывая, что ему нельзя было рассказывать, кто он на самом деле.

В общем, спустя две недели стало ясно: или Кричтон был уже в курсе, что за местом следят, или, как предположил Лори, его загребли за другое преступление и он теперь за решеткой. Так или иначе, старый Фишер сказал: засада не имеет смысла и блюда он тоже хотел бы вернуть, поэтому инспектор отправился за ними… но они исчезли! Весь сверток куда-то пропал!

Никто из нас ни уха ни рыла не смыслил в том, что произошло: за Башнями следили днем и ночью. Младший Фишер по секрету сказал нам, что его отец уверен: полиция сама свистнула мешок, но я не поверил. Тем более что полисменам так и не открыли, где именно лежит барахло. Все это казалось совершенной загадкой, потому что (если никто не проболтался) только мы трое, инспектор и Фишеры знали об этом – исключая, конечно, Джимми, что был за пятьдесят миль отсюда, и Кричтона, который находился бог знает где. Фишеры не крали своего серебра, мы его и пальцем не трогали, а уж инспектор был наверняка выше подозрений. К тому же он знал, что в свертке по большей части лежат старые железяки. Но говорят, правда фантазиям не друг, так что, видимо, потому мы с Лори и были под подозрением, пока загадка не разрешилась.