Английский дневник

– Ой, это мой телефон, – говорит Лора, быстро вытаскивает из сумки маленький серебряный аппарат, изящным жестом откидывает на плечо волосы и низким густым голосом мурлычет: – Хелло-уу… О, это ты, дорогой… – она говорит по-английски, сочно краснея и часто дыша. – Я в порядке, а ты?.. Конечно, я хочу тебя видеть… Сегодня вечером? Да, я могу. А куда мы пойдем?.. В «Айви»? Да, отлично! Хорошо, увидимся в семь. Ба-ай! – берет она более высокую ноту в конце и кладет телефон обратно в сумочку. – Это мой дизайнер звонил. Он очень перспективный. Такие модели делает, ты себе даже представить не можешь. Я с ним небольшой бизнес делаю. Договариваюсь в разных магазинах, хороших, разумеется, выставить его модели на продажу. У меня много знакомых в Челси в разных бутиках… Между прочим, тебе ничего не нужно? У него такие дизайнерские платья! – Лора широко открывает глаза и делает рукой выразительный жест, который должен отражать исключительность нарядов дизайнера. – Кстати, тебе уже давно пора иметь в своем гардеробе вечернее платье.

Ха-ха-ха! Да, для полного счастья мне не хватает только вечернего платья! Естественно, этого я ей говорить не буду, поэтому уклончиво произношу:

– Я подумаю.

– Что тут думать?.. Слушай, я недавно устроилась на работу. Не могу же я ничего не делать. Вот, решила пойти. И знаешь куда? В «Харродс»! Ты только никому не говори.

– Боишься, завидовать начнут? – говорю я первое, что приходит мне в голову.

– Ты чего? Не завидовать, а злорадствовать.

– А что тут такого? – я действительно не знаю, какой вариант мой кролик не приемлет.

– Well… Ну, как-то работать в магазине… Пусть даже «Харродс»… Между прочим, семь фунтов в час платят. Я еще три интервью прошла. Столько желающих было! Это ведь «Харродс»! Короче, стала я туда на работу ходить. Это же каждый день с утра до вечера. Стоишь как истукан, и все время улыбаться надо. А они все такие счастливые, что там работают. А я смотрю по сторонам на всю эту роскошь и думаю: «Боже, что я тут делаю. Это ведь не для меня». Два месяца только выдержала и сбежала… Недавно Шопенгауэра перечитала… Что-то все-таки в нем есть. А сейчас Блаватскую читаю. Тоже занятно… Ой, ну а ты-то как? Все там, в своей деревне сидишь?

– Я…

Что же мне ей про себя рассказать?..

И тут у Лоры снова звонит телефон.

– Хелло-уу… – снова низко пропевает она и тут же щебечет: – Да, да, дорогой… конечно… Прямо сейчас?.. Нет, не занята… Я могу быть там через двадцать минут… Я тоже целую тебя. Ба-ай.

Еще красная от разговора, Лора достает из сумочки зеркальце и помаду. Подкрашивает губы. Оценивающе смотрит на себя в зеркало.

– Ой, как жалко, что мне надо бежать. Это один мой знакомый бизнесмен звонил. У меня с ним одно дело намечается… Так мы с тобой и не поболтали. Ну, ты все-таки не пропадай. Звони мне. Обещаешь?

– Обещаю.

Почему я так не умею?

Лора делает мне пальчиками воздушный поцелуй и убегает…

Я возвращаюсь в свою норку. Ну вот, я проводила в прошлое еще один день. И на один день продвинулась… Куда?

Пожар

Теперь я просыпаюсь среди ночи и думаю, что когда-нибудь все это кончится, потому что всему приходит конец. Грустно, не правда ли? Но как ни странно, эта мысль меня согревает. В ней есть надежда.

Затем я пытаюсь заснуть, но ничего не получается, и в предрассветной тишине я начинаю бродить где-то далеко в прошлом.

В некоторых местах я, как впервые. И как много стало всего! Кто сказал, что память с возрастом ухудшается? Да она растет прямо пропорционально возрасту.

Вспоминается детство, тягучее и сладкое, как ириска. Оно имеет свой запах. Это алисум – маленькие беленькие цветочки, растущие летом на клумбах.

Кстати, куда делся дивный медовый аромат алисума? Это что, новые сорта без запаха?

В один из дней нахожу алисум, наклоняюсь и нюхаю, – нет, тот же знакомый аромат. В чем же дело? Все банально просто: нос стал выше от земли. Девочка выросла…

А вот я двадцать четвертого мая в день последнего звонка. Я стою возле школы худая и безгрудая, с полуидиотской застенчивой улыбкой, обалдевшая от мысли, что я, наконец, закончила школу. Советскую общеобязательную школу…

Директор школы со страшной фамилией Мрыга, важно запрокинув голову назад с небольшим наклоном в сторону, пафосно напутствует нас перед окончательным обретением свободы. Эта женщина бесформенна, как толстая сосиска. У нее не нос, а сизый маклабан, и сальные грязные волосы. Она десять лет наводила на меня ужас. Неужели я ее больше никогда не увижу?..

Я свободна! Именно эту мысль я хорошо запоминаю. Как здорово, что отныне меня не будут беспардонно учить. Что не будет больше нескончаемых домашних заданий, не надо заполнять дневник и писать сочинения. Уже тогда я понимаю, что процесс обучения требует деликатности и тактичности от преподавателя…

А может, я очень свободолюбивая? Возможно, поэтому меня потянуло на Запад, где, казалось, есть свобода. И может быть, мне кажется, что собственный муж меня все время строит…

Да, кстати, Андрей уже два месяца как в Киеве. У него там какой-то заказ. Даже не звонит…

А я продолжаю гулять по ночам.