Английский раб султана

От века продавцы реликвий
Народ обманывать привыкли.
На паперти шумит базар,
Разложен плутовской товар —
Все тут священно, драгоценно:
Из вифлеемских ясель сено,
От Валаамовой ослицы
Кусок ребра; перо хранится
Архистратига Михаила
(Не сякнет в нем святая сила);
Тут есть уздечка боевого
Коня Георгия святого;
Одна сандалья святой Клары…"[17]

Впрочем, давно уже пора вернуться к нашему повествованию. Англичане покинули крипту храма Святого Лазаря и вышли из тени портика, когда Лео обратил внимание на водостоки в виде горгулий.

Здесь это были не уродливые готические исчадия ада, злобные химеры. Мастеру то ли не хватило искусства, то ли он нарочно, по простоте сердечной и доброму лукавству, изваял демонических чудищ в образе милых, безобидных поросят. Они не могли испугать не то что чертей, но даже вездесущих (и вездегадящих) голубей, идиллически восседавших на каменных свиных головах.

Пожилой добродушный бенедиктинец предложил:

— Не желаете ли прогуляться до соленого озера? Тут недалеко. Удивительное Божье чудо, настоятельно советую. Быть в Салине и не видеть его — все равно что посетить Иерусалим и не зайти в храм Гроба Господня, простите уж меня за такое сравнение малого с величайше-несравненным, но…

— Почему бы и нет, — единодушно порешили англичане и отправились смотреть на чудо природы. Полчаса неспешным шагом — и вот уж оно, соленое озеро, простирающееся сухими солончаками к западу от храма Лазаря.

— Озеро? — недоверчиво переспросил Лео.

Бенедиктинец весело рассмеялся:

— Именно так. Понимаю, что оно должно быть как-то поводянее, однако, поверьте моему слову, еще месяц назад здесь была ледяная вода и фламинго — пролетом. Так бывает каждый год.

Брат Сильвестр нагнулся, поковырял соль, поинтересовался:

— И хорошая соль?

— Великолепная. Торгуем ею успешно, так что и в Европу отправляем.

Брат Сильвестр умилился — делать деньги практически из грязи под ногами! Мечта любого казначея!..

Торнвилль пошел было по соли от берега, но кипрский монах его остановил:

— Молодой человек, лучше не надо! Можно провалиться.

Лео посмотрел под ноги — и вправду, под слоем белоснежной соли была жидковатая черная грязь. Ступил еще пару шагов — стало еще мокрее и грязнее, пришлось вернуться назад.

Вдруг кто-то мелкий пролетел чуть ли не перед его носом, спикировал на соляное поле и исчез. Потом еще такой же.

— Видели? — спросил он монахов.

— Да, — ответил Сильвестр. — Вроде как птички. Только непонятно, что они делают внутри соли. Норы, что ль, там у них и они в них живут?

— Это летучие мыши! — рассмеялся бенедиктинец, который вообще, как было замечено всеми, отличался довольно веселым нравом. — Только крохотные.

Пригляделись — и правда. Изумились. Экое диво — мыши, живущие в соли. Кому рассказать — никто ж не поверит!

— Интересно, — сказал рыцарь, — а где они живут, когда озеро вновь становится водным?

— Кто ж знает, — развел руками бенедиктинец. — Только Богу ведомо.

Становилось жарко, решили идти назад. Сопровождавший предложил:

— Хотите — задержитесь, погостите. Завтра едем в Никосию, послезавтра там у братьев-доминиканцев торжественное сожжение ведьмы и еретички, некоей рабы Божией Иулии, можем и вас с собой захватить. Пригласили — не откажешься, хотя я, честно, не особый любитель подобных вещей. Странные дела происходят с нашими братьями-доминиканцами, не в суд или во осуждение. Нищенствующий орден — а богатств накопил немеряно. Призван обращать еретиков мудростью — а обращает железом и огнем… Впрочем, это такая гнусная, глупая, тупая и злобная баба… Не дай Бог, все женщины такими станут — тогда род человеческий вымрет.

Бенедиктинец, поскольку его никто не прерывал, с каждым мгновением распалялся и терял свое веселое добродушие:

— Все развращение идет от учения женщин — не всех, но глупых. И сути не схватит, и глубин не постигнет, только мозги набекрень своротит, и иных глупостью потом заразит. Сказал Соломон: "Красивая и беспутная женщина подобна золотому кольцу в носу у свиньи".

— А что за Иулия такая? — спросил Лео.