Angst

Если раньше война представлялась как продолжение политики, то в сознании Герасимова политика – это продолжение войны. И не только политика – любая сфера жизни общества должна быть подчинена интересам бога войны, Марса. Поэтому «первая гибридная» ставит под ружьё не только солдат, разведчиков и дипломатов, но и экономистов, и журналистов, и программистов. Ведь линия фронта проходит теперь не только сквозь знойные пески третьих стран, но и через кабинеты генеральных директоров, телестудии и новостные ленты соцсетей. А значит и удар можно ожидать с любой стороны: облик противника может принять с любой стороны, ведь он опосредованно, почти невидимо. Это размывает границу между внутренними и внешними угрозами. Уличные протесты – это изъявление народного недовольства, или попытка противника подорвать политическую стабильность изнутри? Новое журналистское расследование – результат погони за хайпом или информационной атаки агрессора? Гибридное противостояние – это такая призрачная тотальная война, когда само состояния «мира» и «войны» смешиваются в одну суперпозицию. Ведь, по словам самого Герасимова, «войны уже не объявляются, а начавшись – идут не по привычному нам шаблону».

В этом главное отличие «первой гибридной» от холодной войны: война разведок была хоть и закулисной, но никак не незримой. Советские инструкторы прекрасно знали, против кого поднимутся корейские МИГи, а генералы – куда полетят ядерные боеголовки. Отголоски холодной войны в виде внезапных переворотов и громких дипломатических скандалов были ясно различимы и легко интерпретировались. В войне же нового поколения не будет никакого сигнала «на старт» или очередной Фултонской речи. Действия противника настолько расплывчаты, что оборону нужно держать везде, а отзвуки этих действий столь трудноинтерпретируемы, что за них легко принять звуки собственной диареи.

Однако такой подход к войне порождает несколько проблем. Гибридная война – это очень трудноуловимая субстанция. Она как этот грёбанный суслик – его не видно, бомбы вроде не рвутся, а война идёт. Или не идёт. Или это просто затишье перед бурей. Раз у гибридной войны нет фронта, вернее, фронт проходит теперь сквозь все сферы жизни, то и за её эхо можно принять что угодно: вражеские агенты влияния будут мерещиться под каждым кустом, а очередной западный блокбастер снятый для того, чтобы, во-первых, стричь бабки, а во-вторых, для того, чтобы стричь еще больше бабок покажется не коммерческой жвачкой, а культурной бомбой. В современном мире любое событие может стать подтверждением того, что незримая война идёт полным ходом. А с таким подходом недалеко и до конспирологии: остается только носить кипу из фольги, чтобы те самые десантники, что читают документы в закрытых сейфах, не прочитали и твои мысли. Может и я не второсортный писака-графоман, а сержант корпуса морской пехоты США Джон Прескотт, который проводит идеологическую обработку врага.

Как следствие, и ресурсов на такую войну тратиться немерено, ведь если фронт проходит через все сферы жизни, то нужно и танки клепать, и пропагандистам на новую виллу отстегивать, и дружественные режимы подкармливать. И если раздутые оборонные бюджеты можно оправдать тем, что у врага ракета длинная, а нам нужна еще длиннее, то измерить эффективность маневров в инфопространстве становится как-то ну очень уж проблематично. И тогда становится непонятно, на истощение кого эта война направлена. Вдруг эта концепция – очередная «Стратегическая оборонная инициатива» от врага: страшилка, направленная на то, чтобы мы надорвали жопу? Или же эта уже наша страшилка, направленная на супостата, чтобы уже он тужился изо всех сил? Вот такие вот военные игры эпохи постмодерна.

Вторая же проблема гораздо более серьёзная. Если гибридная война действительно существует, чего исключать никак нельзя, то получается, что полимеры просраны на всех фронтах. Геополитические победы, под которыми понимается списание многомиллиардных долгов в обмен на лояльность, оказываются не такими уж и победами, ведь новоиспеченные союзники не слишком стремятся оказывать поддержку. Традиционные ценности, как и ретрансляторы этих ценностей в золотых фартуках с золотыми часами вызывают если не раздражение, то усмешку: прогнившие плоды западного империалистического мира гораздо ближе молодежи, чем золоченые «луковки». Средствам массовой пропаганды верят только начисто отбитые имбецилы, предпочитая официальным сводкам новости из «проверенных» западных источников или посты на Фейсбуке. Никто не верит и в то, что завтра полк финских десантников высадится под Ленинградом. Ну а для того, чтобы узнать имена разведчиков не нужны никакие кибератаки – достаточно забытого в такси чека. Обескровленный бюджет тратится непонятно на что, а миллиарды евро госпатрициев лежат в швейцарских банках, а их особняки стоят не в Крыму или Сочи, а в Италии и Испании. И возникает лишь один вопрос: а кому на самом деле лояльны эти элиты?