Аниара

То было нечто, схожее с туманом,
который становился все плотней,
пока на пятый день не засветился
у носовой обшивки. Чудеса!
Туман преобразился в покрывало,
оно всю Аниару обмотало,
играя самоцветно, как роса.
И плыли мы сквозь радужный опал.
Невиданный роскошный фейерверк
все царство Аниары ослеплял.

Но праздник прекратился очень скоро:

туман каким-то полем обладал,
и ураган сверкающих частиц
вселил в людей смертельный ужас,
промчавшийся по кораблю, как шквал.

Мы ждали смерти, гибели мы ждали.

И тысячи людей, что населяли
четыре тысячи кают, теперь
бежали в панике по коридорам.
А в зале для собраний сбили с.ног
и затоптали чуть не сотню гондов,
и тысячи увечья получили.
Сдвиг силы тяжести
рождает беспорядочные волны,
они пронизывают души,
вибрация похожа на удары
подводных скал о днище корабля.
Сердца трясет. Ничто за всю дорогу
на нас не нагоняло столько страху.
Какие крики в залах, в коридорах,
убийственная
давка там,
где люди-жернова,
крутясь от страха, рушат
самих себя в безумной круговерти.
Как великанский бур, сверлил голдондер
пылающую пыль. Обшивка носа,
дрожа от напряжения, съедала
скопленья ослепляющих частиц.
В огне и будто освещенный солнцем,
голдондер вкручивался, как юла,
все глубже в недра
материи, в громовые раскаты.

А после

кончилось все так же быстро,
как началось. Опять пошло паденье
по локсодрому,
как до столкновенья.

Возник вопрос: так что же это было?

Покойники нас меньше волновали.
Куда важнее знанье в мире страха,
в том ирреальном мире, где голдондер
привычно шел к изображенью Лиры.
И, стоя средь затоптанных и мертвых,
народу объяснило Руководство:
оно считает очень вероятным,
что это был космический песок
или замерзший тонкий порошок;
он движется всегда, как вечный снег,
он движется мильоны тысяч лет,
ища свою скалу,
чтоб отдохнуть,
чтоб с миром отдохнуть.

И люди получили объясненье,

и люди наклонились к мертвецам
чьи души, обретя упокоенье,
остыли, точно снег,
покоясь с миром
на скалах духа.
***
Но после этой встречи наша жизнь
заметно изменилась. Зал зеркал,
который много лет нам помогал
иллюзии беречь,
лежит в осколках,
покрывших, как сугробами, весь пол.
А все еще прекрасные йургини
зарезаны осколками, мертвы.
Погибла красота, когда с туманом
кружилась Аниара в вихре йурга.
Убита щеголиха наша — Хеба,
ни Йали нет, ни Дейзи больше нет,
среди осколков скорчилась Тщебеба.

Считая от момента старта, мы

скитаемся почти двенадцать лет. 

70