Анималотерапия (СИ)

Всё здесь было как в правой – и всё не так. Стены тоже голубые, но светлее (это потом уже Яна поняла, что на окнах нет шторок и поэтому коридор такой светлый). Палаты расположены так же – но зеркально, «наоборотно», а на месте сестринского поста – стол с невысокими бортиками. «Малышей пеленать», – догадалась Яна. Про малышей рассказала Колмановская. Не рассказала – проорала...

Когда Яна собирала вещи, Вичка, по обыкновению открыв рот (а точнее, по обыкновению не закрыв, просто у неё нос никогда не дышит), минуты две с интересом наблюдала и, наконец, не выдержала:

– Выписываешься?

Яна пожала плечами. Какие всё-таки люди... странные! Ну не может она говорить. Сейчас – не может. И головой мотать надоело. Даже и не то чтобы надоело, а просто – зачем отвечать на то, что и спрашивают-то неизвестно зачем? Вичку надо было Варварой назвать. Любопытной Варварой, которой на базаре нос оторвали... «Ну точно, – усмехнулась про себя Яна. – Поэтому ей и приходится ртом дышать!». Заходя в столовую, Вичка непременно интересовалась: «А чё на обед?», хотя столы были накрыты, а когда её звали в процедурную, изумлялась: «В процедурную?!». Даже Вичкины рисунки (Вичка любила не рисовать, а срисовывать) были какими-то переспрашивающими: весёлый щенок с открытки превращался в щенка озадаченного («Чего мне веселиться?»), томная Снегурочка с календаря – в какую-то вопросительную Снегурочку, и даже солнечная улица с чайной рекламы начинала сомневаться в своей замечательной погоде...

Подскочила Колмановская. Она была не в духе. Форточку им с Юсуповой оторвать не удалось, потом какой-то трюк на завтраке не удался, потом она два раза в карты проиграла (хорошо хоть не на желание). Теперь Юсупова ушла на ингаляцию, а Колмановская бродила по палате с видом скучающей тигрицы.

– Выписываешься или нет? Тебя спрашивают!! – заорала она Яне прямо в ухо. Вообще-то слышала плохо как раз сама Колмановская, но вела она себя так, будто глохла не она, а весь остальной мир.

– Да её в пятую переводят, – сказала Захарченко.

– А?

– В пятую! Переводят! – недовольно повторила Захарченко. Под «колмановскую дудку» она не плясала, всё-таки она на год старше этой глухарки. На год старше – и вообще, можно сказать, старожилка, каждую зиму сюда попадает, схватит холодного воздуха – и сюда. Первый раз это случилось семь лет назад, тогда она, конечно, ещё в малышовой, в первой лежала. А в прошлом году – во второй. Хорошая палата – двухместка и даже с балконом! Но сейчас там ремонт...