Аниматор

Я отлично знал, как Маша назвала своих детей, потому что года полтора назад она почему-то обратилась ко мне с просьбой стать для обоих крестным отцом. Я удивился – все наше знакомство протекало здесь, под сводами ресторана, и не предполагало вроде бы никаких продолжений, но отказать не мог, и мы их чудненько окрестили у моего знакомого священника – отца Афанасия. Я даже хотел тогда рекомендовать Клару на роль крестной матери, но засомневался, не помешает ли это часом нашему будущему венчанию.

Маша горделиво подбоченилась.

– Дочку Верой, а сына Алешей.

– Они ведь у тебя уже в школу ходят?

– Конечно…

– В русскую?

– Ну да…

– А национальность ты им какую записала?

– Русскую, конечно…

– То есть они у тебя русские?

– Русские, – ответила она, глядя несколько непонимающе.

– Ну и ладно. Ты вот что… ты нам по уйгурской принеси… Есть уйгурские?

– Есть.

– И еще водички какой-нибудь… Вот видишь, Шурец, – сказал я, когда она ушла, по-прежнему вольно играя нижней частью своего маленького ладного тела. – Между прочим, Машенька – узбечка. Ее настоящее имя – данное при рождении отцом и матерью – Марьям. Ты, может быть, не знал этого. Может быть, ты думал, что она восточная женщина

вообще. Нет, Шурец. Она не просто восточная женщина. Она именно узбечка. И не просто узбечка, а узбечка из племени мангыт, если тебе это что-нибудь скажет. Понимаешь, у них там все тоже очень строго.

Одни – мангытчи. Другие – джагатай. Третьи – еще кто-то. Каждый гордится своим родом. При этом ее дети – русские. Да еще и крещеные.

Так как мне ответить на твой вопрос, дорогой мой Шурец?

– Что ты умничаешь? – вяло сказал он. – Тоже мне… блин… ты же понимаешь, нет?

– Все равно русским надо объединяться, – напряженно сообщил полковник. – Русские терактов не устраивают.

– Да? – спросил я. – А царей кто убил? Евреи?

– Подожди, – сморщился Шурец. – Дело даже не в том. В конце концов нерусских тоже взрывают. Я выпил, а… а ты меня все сбиваешь, главного не даешь сказать. Вот у них в конторе, – он мотнул головой в сторону полковника, – замечательная идея появилась. Русский, нерусский – не суть. Другое важно. Важно, что, если кто что-то замышляет, нужно его на подходе брать. Он еще только подумал бомбу подложить, а его уже взяли. Тогда все и кончится. И не фиг тут рассуждать. Мы с тобой аниматоры, Серега! Вот скажи: ты пробовал в живого человека влезть?

Похоже, он совсем с ума сошел. Мне стало наплевать, чем кончится наше застолье, и поэтому я сказал с циничным вздохом:

– Еще как!.. И почти всегда получалось, за редкими исключениями…

Шурец дико на меня посмотрел.

– Опять ты! Я же серьезно!

– Ах, серьезно? Ну если серьезно, так, может, тебе “скорую” вызвать?

– Нет, ты скажи! – настаивал он. – Скажи!

– Сначала ты мне скажи. Мусульман анимировать можно?

– А чего ж? – с пьяным добродушием отозвался он. – Почему нельзя?

Можно… Я сколько раз… Хуже только получается… Нет, знаешь! – оживился он. – Я вот на живого смотрю – и уже знаю, как его анимировать, если он, не дай бог, мертвый будет. Так, может, прямо в живого в него и влезать? А?

И уперся в меня взглядом совершенно безумных глаз.

Полковник заинтересованно подался вперед, и я наконец-то разглядел его петлицы.

Он тоже был из ФАБО, вот какая штука.

^1 Мертвец (здесь и далее перевод с качарского).

^2 Собрание.

^3 Заболела.

^4 Не вижу.

^5 Хорошо.

^6 Мясо.

^7 Эх, голова моя, голова… забыла. Сахар, масло…

^8 Мы не скандалим.

^9 Гость.

^10 Что ты делаешь?

^11 Враги.

^12 Обдумали.

^13 Говорят.

^14 Огурец.

^15 Тряпка.

^16 Не маленький.

^17 Мальчики.

^18 Снег идет.

^19 Девочки, говорю.

^20 Да сколько это стоит?

^21 Хлеб и лук.

^22 Кислое молоко.

^23 Работать.

^24 Осторожно.

^25 Мама отругает.

^26 Один к одному.

^27… о платье вытру. Сладкий.

^28 Мы поедим. Быстро, быстро. Петрушки нарвем, домой пойдем. Свежей…

^29 Пойдем. Закрой окно.

^30 Погода, убивающая детей. Который час?

^31 Понимаешь?

^32 Я только родной язык знаю. Нет, я знать не знаю, болтать не болтаю, и дело с концом… Разбитую бутылку не бери… разбитую бутылку… почему, почему… не бери, и все… розы и тюльпаны…

Анамнез 5. Валентин Белозеров, 59 лет (начало)

Уж кто кто, а мы с тобой, слава богу, точно знаем, как устроен бизнес…

Лева присмотрелся к вазочке с крупными черными маслинами и тут же поддел одну собственной вилкой, чем несколько покоробил Белозерова, который даже одинокие завтраки в периоды краткого холостякования предпочитал проводить при полной сервировке, включающей крахмальную салфетку и серебряную подставку для куриных яиц.

Между тем Лева, неспешно пожевывая, продолжил: