Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Постепенно мы обживались в новых апартаментах. Нам подключили воду. Группа в противогазах и защитном камуфляже «biohazard» привела в подобие порядка сан-узел, лишив пауков постоянной прописки. Из рукомойников лилась живительная влага, над ними повесили зеркало, и теперь даже вождю краснокожих бомжей было бы не постыдно зайти почистить зубы или постирать бельё в раковине. Периметры дворца обработали инсектицидными химикатами, которые не смогли победить только крошек-муравьев. Те продолжали сновать торговыми путями, проложенными через дом, переползая через кислотно-ядовитые крупицы по формирующимся мостикам из трупов погибающих собратьев.

В комнатах заменили ковролиновое покрытие, а Марио привёз телевизор, родом из двадцатого века, с выпяченным кинескопом, и вечерами турки и сицилиец собирались погрызть семечки и чипсы перед маленьким голубым экраном.

Вскоре, я также нашёл целый ряд несравненных плюсов переселения.

Один из них — волейбольная площадка на песке, сразу за Гюль отелем, о существовании которой я прежде и не подозревал. Играли на ней все желающие после незначительного угасания дневной жары, а это как раз время, когда я возвращался после йоги в сараюшку. Инициаторы сего действа обрадовались моим визитам, поскольку я приводил недостающих для полной комплектации команд игроков из Розы. Поэтому в дни, когда не было энтранса — а в первые недели переезда само это понятие революционно настроенные ребята исключили из своего лексикона и я с ними заодно, чтобы не быть уж очень белой вороной-трудоголичкой. Вместо простоев у ресторана мы ограничивались информацией по радио о тематике вечернего шоу и информационными бюллетенями на стенде с расписанием активити. Так вот в эти дни, не отягощённые вечерней работой, я в течение часа бился на полянке в волейбол, затем плавал до появление волчьего аппетита в море, которое на этой части пляжа было чистейшее, незамутнённое морскими котиками в купальниках. Ополаскивался, смывая соль с волос и кожи, и дул на ужин, появляясь в спартанской комнатёнке чтобы только переодеться, и возвращался уже на ночёвку.

На работу и с неё мы теперь ходили по пляжу, игнорируя требования расписываться в журналах у охраны, минуя шеренги лежаков, заполненные телами туристов Гюль и Роуз отелей. Тела разные: лежащие бесцельно, тела создающими натюрморты с пивными стаканами, тела, перебегающие в море и обратно, аппетитные топлесс-тела, натираемые кремами, маслами, тела с книго-печатной продукцией, ведущие философские диспуты, вперемешку с маленькими телами, строящими песчаные замки и копающие рвы.

Кроме того, я предпринял разведку в восточную от сарая сторону и выяснил, что дикий пляж, на который я хаживал ночью в качестве кавалера, находится в нескольких сотнях метрах от нашего. К совсем дикому и робинзоновскому типу его, пожалуй, нельзя отнести — так как днём на нём виднелись фигурки людей, приезжавшие в беззвёздочные мотели дневного пансиона, коих было штуки три дальше по берегу. Факт их существования и объяснял наличие лежаков. Просто раньше эту часть пляжа я при солнечном освещении не видел и не мыслил, что есть прямая дорогу по песку до диких мест свободной любви.

Из этого осмысления родилось второе преимущество — можно гулять с барышнями не по просёлочной дороге, а прямо по бережку от отеля и невзначай приглашать на «чашечку чая» и «просмотр коллекций чего-нибудь» к себе в скромные апартаменты.

Сараюшка несколько преобразилась, когда свалка была расчищена. Мы извлекли на свет божий несколько обшитых кресел, сидеть в них было небезопасно, так как был велик риск получить столбнячную инъекцию ржавой пружиной в ягодичную мышцу, но вид обжитой террасы вместе с уличным столиком кресла придавали. Почти ретро-кафе с видом на море. В темноте, когда отдельные детали экстерьера и интерьера не столь заметны, провести барышню на ознакомительную экскурсию было не постыдно.

Одним из первых аниматоров, попробовавших эту идею на практике, оказался Алекс.