Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

— Нет, что вы, месье. Не хотел бы обидеть вас, но я не столь благороден и самоотвержен, чтобы за такую не достойную даже доброго самаритянина плату, развлекать этих добрых джентльменов. Моя покойная матушка это не смогла бы пережить, будь она в добром здравии. Но, месье, мне кажется, вы лукавите, конечно не со зла, о нет, месье, но, возможно, вы забыли упомянуть о побочных доходах от вашей работы. Видя ваш энтузиазм, то пылкое рвение, свойственное молодым, горячим сердцам, мне трудно поверить в ту денежную сумму, которую вы приводите, за сей нелёгкий, но поистине, благородный труд христианина.

Примерно в таком ключе протекала наша беседа. С каждым новым словом, воплощением живой мысли, круг пустых шезлонгов вокруг нас расширялся. Число набожных джентльменов, использующих гальку в качестве берушей увеличивалось. А кое кто вооружился блокнотиками и, пытаясь преодолеть хлещущие вокруг, подобно молниям, враждебные уху пуританина вихри крепких словечек, увековечивал выражения, с целью возможной разработки на их базе психогенного оружия.

Рома ещё попробивал тему с анимацией, не понимая, как можно получать удовольствие от скакания с туристами по жаре, получая меньше штуки баксов день, даже несмотря на шведско-турецкий макдоналдс. В итоге он ошибочно заподозрил, что я тёртый калач и не всё так просто. Что есть, просто не может не быть, у Алекса-фигалекса своих подвижек, мутного бизнеса, реального левака и наркосбыта вселенского размаха. Я не стал его разубеждать, и Ромыч проникся ко мне незаслуженным уважением. В итоге пляж делить мы не стали, и он стал местом общей охоты на набожных джентльменов и изысканных барышень. У меня больше на добровольных началах, а у него за штуку в день.

А так, он, несмотря на обманчивую внешность борца-рецидивиста, оказался добряком буйно-умеренного нрава и мы частенько с ним пересекались и заговорщицки обсуждали положение дел в сфере туристического бизнеса, применительно к инфраструктуре Rose отеля, будто бы главари двух полукриминальных группировок. В такие минуты, внимание всего пляжа фокусировалось на нас, мы принимали важные позы и дамочки в сомбреро на пирсе, оставаясь не у дел, нетерпеливо поглядывали в нашу сторону, ожидая, когда мы закончим оттягивать внимание, и их рейтинги снова пойдут вверх. Иногда в разговорах Роман вёл себя сверхъестественно: нимало не конфузясь, проводил ревизию носовых пазух указательным пальцем, почёсывался через шорты в местах нижних шаровых скоплений или прочищал уши, словно пушечные жерла галеона, мизинцем, критично оглядывая ноготь в поисках серной руды.

— Парашют не вертолёт, с собой памперс и вперёд! — загорланил Рома, обращаясь к тем, кто остался на пляже, не соблазнившись плесканием в бассейне.

— Скутер, верный друг туриста, если хочешь утопиться! — подхватил я, но после тяжёлого взгляда продавца парашютов, закашлялся, будто поперхнулся и добавил. — Прокатиться, то есть. Если хочешь прокатиться..

К бассейну я возвращался настороженно. Аквааэробика, что я знал про эту дисциплину. На что подписался, мальчишка. Опять же, в стране фараонов я видел это активити. Но тогда я находился в положении лёжа, с доброй порцией пива, туманящей мозг, который был в основном занят созерцанием форм симпатичной румынской аниматорши Мирэлы. А теперь я находился по эту сторону вольера, и мне предстояло совершить прыжок выше головы, сделать то, что не делал доселе. Ничего, прорвёмся.

Женщины скопились возле бортика, не решаясь лезть в воду без команды. Группа собралась нешуточная. Агитация сработала, народ жаждал зрелищ. Я дал отмашку на погружение, метнулся к барной стойке запустить диск с расколбасной поп музыкой, представленной исключительно забойными хитами, отобранными собственноручно. Началось… Тревожные москвички не подвели, заняв места в первом ряду. Я же царствовал у бортика.

Всё шло неплохо, до той поры пока я не заметил действие физического закона Архимеда. Вернее поправку к нему, гласящую: «Женское тело, погружённое по грудь в воду, выталкивает наружу, всё, чем богата Анфиса Чехова и Анна Семенович». После этого наблюдения, на анализ которого потребовалось минуты две, в ходе которых импульсы от мозгового центра обработки информации разбегались по всем частям тела, не минуя самые мужественные из них. о чём это я. А, так вот, после этой картинки, от которой разбегались не только импульсы, но и глаза, шум в моей голове — вместилище мозга, которым я до сей поры гордился, превратился в хор турецкого. Тело ещё как то сопротивлялось, перейдя на автопилот, но этот ор пытался всячески дестабилизировать его.

— Боже это прекрасно, — кричал в опьянении первый голос. — Я хочу туда, к ним! Пустите меня.

— Стоять! Стоять, это приказ! — сквозь стиснутые зубы зашипел второй.

— Стоп, стоп! Никаких стоять! — панический голос откуда-то сверху.