Анизотропное шоссе

– Сетевое дитя, – считает необходимым пояснить заказчик. – Точная причина их появления не установлена, но в Инфокубе женщина вдруг оказывается беременной. В результате такой, скажем, цифровой беременности может родиться нетчи, если не предпринять неких упреждающих действий. И вот кому-то пришла в голову мысль – извлечь такого нетчи из Инфокуба в Базовую реальность.

– Почему женщина согласилась?

– Потеря тела в Базовой реальности и низкий индекс реальности. Инфокуб для нее ад. Их протащили через Мембрану, прокси-организм оказался в пределах нормы, но то, что находилось в матке… впрочем, видите сами.

Низкий индекс реальности. Так. Означает малую способность к существованию в мирах Инфокуба. Информационная копия постоянно испытывает зудящую иллюзорность создаваемого Инфокубом мира. Невыносимо зудящую, которую не погасить ничем, потому как всё, что будешь предпринимать и принимать, окажется столь же иллюзорным и зудящим. Инфокуб тебя отторгает, как чужеродную плоть. И единственный выход – вернуться в плоть реальную. Если она у тебя есть.

Однако мы не в Инфокубе, а в Базовой реальности. И то, какой у тебя индекс, значения не имеет.

– Что я должен сделать? – уточняю у заказчика. Цель ясна, но вот со средствами ее достижения могут иметься особые пожелания.

Заказчик наклоняется к встроенному в стену сейфу. Я отворачиваюсь, смотрю в окно, где треугольник солнца повернулся так, что один из углов точно указывает вниз. День переваливает через треть, думаю вяло. Хочется зевнуть, но сдерживаюсь.

– Вот, – он ставит на стол емкость, где синеют две капсулы. – Они должны проглотить. Добровольно.

Не верю собственным ушным отверстиям.

– Проглотить? Да еще и добровольно?

Мне кажется, заказчик от удовольствия зажмурится. Как нагретый солнышком кот.

– Точно так. Добровольно. То есть без всякого с вашей стороны насилия.

– Хм. А почему? – вопрос из категории запрещенных. Веление заказчика – закон. Профессионалу нет дела почему заказчик хочет именно так, а не иначе. Но не могу удержаться. – Или секрет?

– Ну, что вы, – усмехается заказчик. – Никаких секретов.

– Вы к кому? – спрашивает девушка в туго перетянутом халатике. Настолько туго, что должно проступить нижнее белье. Но оно не проступает.

Вопрос насколько дежурен, настолько и пуст. Ритуал, не больше. Вернее – программа. И эти люди смеют что-то говорить об Инфокубе и индексе реальности.

Я перекладываю огромный букет синих роз поудобнее – железные растения оттягивают руку, сжимаю и разжимаю кулак, взгоняя мурашек по затекшим мышцам. Приподнимаю очки и доверительно сообщаю:

– К Марии.

Почему-то уверен – уточняющего вопроса не последует: к какой такой Марии? У нас полный родильный дом Марий, будьте добры уточнить… будьте недобры подождать…

Тянется к картотеке – старомодной, ящичку с карточками, которые ловко перебирает длинными пальцами. Ногти не накрашены.

– У нее новорожденный – синяя пирамидка с щупальцами, – уточняю. – И одним глазом. Большим голубым глазом.

И я пришел их ликвидировать, – ужасно хочется добавить, чтобы увидеть на равнодушном лице девушки хоть какую-то эмоцию.

Она вытягивает из ящичка неимоверно длинную карточку, непонятно как там умещавшуюся.

– Но прежде хотел бы переговорить с врачом, принимавшим роды, – уточняю. – Цветы – ему.

– Очень мило, – сухо говорит девушка и протягивает волшебный листок. – Третий ярус, направо.

Отщипываю от букета цветок и кладу на стойку:

– Это вам.

– Четное число живым не дарят, – язвит вослед.

Моя метода – полная откровенность. В конце концов, перед тем, как жизнь покидает бренное тело, направляясь отнюдь не в Инфокуб, человек в праве на мгновения искренности. Торчащая из груди роза добирается острием до отчаянно колотящегося сердца.

– У меня – задание, – доверительно шепчу в леденеющее ухо. – Странное и нелепое, как сама Мария с ее новорожденным чудовищем, но какое есть. Мы, стиратели, работой не брезгуем. И выходных, кстати, не имеем. Не находите, наши профессии настолько диаметральны, что почти неотличимы?

Ввинчиваю розу глубже, и только потом соображаю – не попросил надлежащим образом обмундирование акушера.

Это оказывается излишним – все необходимое запечатано в стерилизационном шкафу: белое, нелепое, со множеством висящих и торчащих трубок с блестящими наконечниками.

Кое-как облачаюсь. Все функционально, но непонятно. С таким одеянием в Инфокуб проникать, а не роды принимать. Нахожу среди шлангов таблетницу, вытряхиваю из нее разноцветный мусор и укладываю на его место две капсулы. Полупрозрачные, с темнеющим ядром. В который раз кажется, будто они дрожат. Словно там, в глубине, работает крохотный моторчик. Добровольно, говоришь?

Старательно прячу лысину под плотно облегающий капюшон. Поглядывая на мертвеца, леплю себе похожую физиономию. Идеального сходства не нужно. Вполне сойдет и так.

Чуть не забываю цветы. Их опять нечетное количество.

Она сидит за низким столиком и забавляется с голубой пирамидкой. Щекочет, дергает за щупальца. Ни дать, ни взять – юная мамаша играет с младенцем. Извечный сюжет. Даже имена все те же.