Анна Болейн. Страсть короля

– Что я могу сделать для вашей милости? – стоя перед Анной, спросил Норрис.

Для соблюдения приличий в соседней с гостиной спальне, но вне пределов слышимости находилась Мария.

– Сэр Генри, могу я спросить вас кое о чем в строжайшей тайне? – стараясь не заплакать, произнесла Анна.

– Разумеется, мадам. – На лице Норриса отобразились напряженное внимание и тревога.

– Король изменяет мне с леди Кэри?

Норрис смутился. Замялся.

– Ваше лицо дало ответ за вас, – сказала Анна, и из ее глаз полились слезы.

– О моя дорогая леди! – В мгновение ока Норрис опустился на одно колено и взял ее за руки. – Ни за что на свете я не стал бы расстраивать вас.

– Но я должна знать! – всхлипнула Анна. – Если об этом шушукаются мои дамы, то скоро заговорит и весь двор. Он никогда не изменял мне. Восемь лет был верен.

Норрис заглянул в глаза Анне. Он продолжал держать ее за руки, и она все отдала бы за то, чтобы он заключил ее в объятия и успокоил от всего сердца. Ничто другое не могло утешить Анну. Гораздо сильнее, чем сердце, была задета гордость, потому что сердце ее никогда по-настоящему не принадлежало Генриху. Но ведь король обожал свою Анну! Она же особенная – не такая, как Екатерина, которой он изменял много раз.

Непростительным был обман и то, что он сделал ее предметом насмешек для всего двора, особенно для врагов, которые будут смеяться в кулаки или даже более открыто.

Анна не поддалась порыву растаять в кольце сильных рук Норриса и найти в них забвение. Она не опустится до уровня Генриха.

– Они любовники? – спросила она, отнимая у сэра Генри свои руки и доставая платок.

– Вы просите меня нарушить клятву служебной верности. Я обязан хранить секреты короля в любых делах.

– Я должна знать! – настаивала Анна. – Просто намекните, да или нет. Слухи в любом случае поползут и до меня донесутся. Он спал с ней?

Кивок Норриса был едва различимым. Глаза его наполнились сочувствием.

– Благодарю вас. Пожалуйста, пойдите к королю и попросите навестить меня, когда освободится. И прошу вас, Норрис, не делайте ему ни намека.

Не прошло и часа, как появился Генрих в прекрасном расположении духа и с чашей отборных яблок.

Анна сердечно приветствовала его, потом отослала своих дам в соседнюю комнату. Когда дверь за ними закрылась, она, внезапно изменив тон, обратилась к королю:

– Верно ли то, что говорят мои фрейлины о вас и леди Кэри?

Веселость Генриха как рукой сняло. Он прищурился:

– Я танцевал с ней, это все. За кого вы меня принимаете?

– Вас видели целующим ее! И слухи, которые до меня дошли, обвиняют вас в большем. Вы это отрицаете?

– Я это отрицаю! – На лицо Генриха начала наползать устрашающая краснота.

– Значит, вы лжете. Мне известно из достоверных источников, что вы с ней спали. Некоторые дамы не могут не давать воли языкам.

– Вы скорее поверите слухам, чем слову короля? Ради Бога, Анна, вы допрашиваете меня!

– Я имею на то причины – смиритесь с этим! – в ярости выкрикнула она и ощутила, как в утробе подскочило от страха бедное дитя. – Вы хвалитесь своей честью, но чего она стоит, когда вашей королевской волей управляет пенис?

– Не забывайте, кто я! – разъярился Генрих. – Когда я думаю о том, что сделал для вас! Как боролся против всего мира, чтобы получить вас, и оказал вам честь, взяв в жены! Как осыпал вас подарками… Посмотрите, какую я дал вам кровать. Ей-богу, Анна, вы бы не имели всего этого сейчас, если бы говорили мне такие слова. Вы моя жена и должны закрыть глаза и все сносить, как это делали более достойные персоны.

– Значит, вы признаетесь, – прошипела она.

Лицо Генриха было мрачнее грозовой тучи, голос леденил.

– Мадам, вам следует запомнить, что в моей власти унизить вас в одночасье, и притом сильнее, чем я вознес вас.

Он вышел, оставив ее ошеломленной. Никогда он так с ней не разговаривал. Да еще сравнил с Екатериной, причем не в ее пользу! Как он мог? Анна разразилась рыданиями, вбежали фрейлины. Они успокаивали ее, опасаясь за ребенка.

«Если бы его отец тоже думал об этом», – горько сетовала про себя Анна.

Все это пустые угрозы, сказала она себе. В душе Генрих испорченный ребенок, который хочет иметь все, чего желает, и чтобы никто ему не противоречил. Он вернется и будет просить у нее прощения, она в этом не сомневалась.

Но он не вернулся. Три бесконечных дня Генрих не навещал Анну, а когда, дыша воздухом со своими дамами, она наткнулась на него, упражнявшегося в стрельбе из лука по мишеням, то приветствовал холодно. Она дождалась, пока король не закончит свое занятие, и пошла с ним обратно во дворец. Слуги держались позади. Анна догадывалась, что Генрих предпочел бы, чтобы ее не было рядом, но не хотел устраивать ссору на публике.

– Год назад вы были моим любящим слугой, – понизив голос, сказала Анна. – Тот человек никогда не говорил бы со мной так, как вы сделали это третьего дня.

– Теперь мы женаты. Муж не слуга. Как моя супруга, вы обязаны повиноваться, и вы не в том положении, чтобы критиковать меня. Я этого не потерплю!