Анна и французский поцелуй (ЛП)

Я пересекаю дорогу с группой болтающих студентов. Они не обращают на меня внимания, но мы вместе обходим лужи. Мимо проносится автомобиль размером с детскую игрушку Шонни и обрызгивает девушку в очках. Она ругается, и друзья начинают ее подразнивать.

Я отстаю.

Жемчужно-серый город. Пасмурное небо и каменные здания излучают схожую холодную элегантность, но я вижу лишь мерцание Пантеона¹. Его внушительный купол и колонны устремлены ввысь, венчая район. Каждый раз как я вижу эту картину, мне трудно пройти мимо. Словно кусочек древнего Рима или, по крайней мере, Капитолийского холма. Из окна классной комнаты подобного вида не открывается.

Я не знаю назначение Пантеона, но думаю, скоро мне обо всем расскажут.

Теперь я живу в Латинском квартале или пятом округе. В моем карманном словаре написано, что это слово означает район. Здешние здания переходят друг в друга, изгибаясь вокруг углов с помпезностью свадебных тортов. По тротуарам гуляет множество студентов и туристов, вдоль дорожек тянутся одинаковые скамейки и декоративные фонарные столбы, густые деревья, окруженные металлическими решетками, готические соборы и крошечные блинные, стойки с открытками и украшенные причудливыми завитушками кованые балконы.

Если бы я приехала сюда отдыхать, уверена, город меня бы очаровал. Я купила бы цепочку для ключей с Эйфелевой башней, сфотографировала мостовую и заказала тарелку улиток. Но я приехала сюда не отдыхать. Я должна здесь жить, и чувствую себя такой маленькой.

Главный корпус школы в двух минутах ходьбы от дома Ламбер, общежития для младших и старших классов. Вход здания выполнен в виде великолепной арки и ведет во внутренний двор с ухоженными деревьями. Окна на каждом этаже обвивает герань и плющ, а в центре темно-зеленых дверей величиной в три моих роста вырезаны головы величавых львов. По обе стороны от дверей висят красно-бело-синие флаги — один американский, остальные французские.

Похоже на съемочную площадку «Маленькой Принцессы», если бы ее снимали в Париже. Неужели такие школы действительно существуют на свете? И как меня смогли сюда записать? Отец свихнулся, если верит, что мне здесь самое место. Я с трудом закрываю зонтик и толкаю одну из массивных деревянных дверей пятой точкой, как вдруг мимо меня протискивается мажор с прической аля серфер. Он задевает мой зонтик и бросает уничижительный взгляд: (1) я виновата, что у него терпение как у младенца, (2) из-за меня он промок.

2:0 в пользу Парижа. Вот так-то, богатейка.

С необычно-высокого потолка на первом этаже льются золотистые люстры и текут фрески с флиртующими нимфами и вожделеющими сатирами. В коридоре стоит слабый запах апельсинового чистящего средства и легко-стираемых маркеров. Я следую за скрипом резиновых подошв к кафетерию. Под ногами мраморная мозаика с узором из воробьев. В дальнем конце коридора, в нише у стены, стоят позолоченные часы, отбивающие час.

Школа одновременно пугает и впечатляет. Она должно быть для студентов с личными телохранителями и шетландскими пони², а не тех, кто покупает большую часть гардероба в универмаге.

Хотя я видела кафетерий во время школьной экскурсии, все равно встала как вкопанная. В старой школе я завтракала в переоборудованном спортзале, отдающем запахом отбеливателя и бандажа. Ну знаете ли, длинные столы с заранее прикрепленными скамьями, бумажные стаканчики и пластиковые трубочки. За кассами дамы с сеточками на голове, которые могли предложить вам замороженную пиццу, замороженную картошку фри и замороженное филе, а стойки с газированной водой и торговые автоматы обеспечивали остальную часть моего так называемого питания.

Но здесь кафетерий больше напоминал ресторан.

В отличие от исторической пышности коридора комната была стильной и современной. Круглые столики из березы и растения в подвесных корзинах. Стены апельсиново-лаймового цвета. Элегантный француз в белом шеф-поварском колпаке падаёт множество различной еды, выглядящей подозрительно свежей. На выбор несколько видов напитков в бутылках, но не кола с высоким содержанием сахара и кофеина, а соки и дюжина разновидностей минеральной воды. Есть даже отдельный стол для кофе. Кофе. Я знаю в «Клермонте» парочку маньяков, которые убили бы за возможность пить кофе в школе.

Кафетерий уже заполнен студентами. Ребята болтают с друзьями под крики поваров и грохот посуды (настоящего фарфора, не пластмассового). Я останавливаюсь в дверном проеме. Ученики проносятся мимо, расходясь во все стороны. Моя грудь сжимается. Я должна найти столик или сначала нужно взять завтрак? И как мне сделать заказ, когда меню на чертовом французском?

Кто-то выкрикивает мое имя, и я вздрагиваю. О, пожалуйста, о, пожалуйста, о, пожалуйста...

В толпе я замечаю руку с пятью кольцами, махающую мне с другого конца зала. Мередит указывает на свободный стул, и я иду к ней, испытывая благодарность и почти болезненное облегчение.