Анна и волки

Анна почти завершила работу, когда от лорда Генри прибыл ещё один гонец. Письмо извещало, что самого его следует ожидать дома до обеда в День Всех Святых, а лорд Уолтер прибудет даже немного ранее, ибо выехал из столицы за два дня до него, и при нём проводник, отлично знающий здешние места.

3. О том, как в замке Ривертор принимали гостей

Гости прибыли накануне Дня Всех Святых, ещё засветло. Правильно, сказала бабушка, после заката в такую ночь она бы никого в дом не пустила, будь это хоть какой распрекрасный гость. Но они успели – лорд Уолтер с камердинером, секретарём, парой слуг на все руки и дюжиной вооружённых до зубов охранников.

Кэтрин встречала гостей, её поддерживали под руки две камеристки. Потом она почувствовала себя дурно и отбыла в свои покои, а командование передала бабушке. Старой леди только того и надо было.

Бабушка отправила Анну подальше и строго-настрого наказала раньше ужина даже кончика носа вниз не показывать, а на ужин она сама её позовёт. Анна обрадовалась – работы с юбкой ещё много, а что за удовольствие смотреть на грязных и местами мокрых с дороги гостей? За ужином рассмотрит.

С песнями и серебряными нитями время до ужина пролетело незаметно. Бабушка, как и обещала, явилась за ней сама. Отвела за руку в комнату, заставила умыться, надеть чистое платье, тщательно расчесать рыжие кудри и спрятать их под белоснежный чепец. И сесть за стол велела не рядом с ней и мачехой, а с мачехиными комнатными девушками. Нечего, мол. Пока обещание не дано, не нужно представляться этому… Здесь бабушка сказала такое слово, каких обычно леди вслух не произносит, испуганно перекрестила рот и зашептала молитву. Взглянула на Анну сурово, велела за ужином сидеть тихо и не высовываться. И после ужина – спать!

– Как спать, бабушка? Отец завтра возвращается, а у меня юбка недовышита! Да там всего-то до полуночи работы! – взмолилась Анна.

– Хорошо, заканчивай работу. А потом уже точно спать!

В зале горели свечи в большой люстре и по стенам, в камине пылали огромные дрова, кухонная прислуга сбивалась с ног, таская тяжёлые подносы, заваленные дичью, хлебом, сыром, сладкой выпечкой. И кувшины с элем и чем покрепче, ясное дело.

Гостя усадили на почётном месте рядом с леди Кэтрин и бабушкой, Анна сидела не слишком далеко и украдкой рассматривала его. И надо сказать, этот отцовский друг ей совсем не нравился. Бывало, приезжали и получше.

Ладно толстый, отец тоже не тростинка. Но ещё и громкий – его голос было отлично слышно во всех углах немалой залы. И неаккуратный – хватал еду руками со всех блюд вокруг, вытирал пальцы о камзол и штаны. Или даже не вытирал – вдруг взял за рукав Кэтрин и стал что-то ей втолковывать про охоту на волков и кабанов, мачеха даже отшатнулась и наморщила нос, как всегда делала, если ей что-то сильно не нравилось.

А девушки рядом сплетничали, что гость приехал на громадном раскормленном коне, потому что нормальный конь такую тушу просто не выдержит. И что он уже пытался задирать юбки служанкам – Элис вывернулась и убежала, а Бесс сказала, что ей любопытно, что за лорд такой, и не стала убегать. Но она сама толстая, ей, наверное, такие по нраву. Хотя одежда его, надо сказать, знала лучшие дни – вышивка обтрепалась, бархат вытерся, дорожный костюм заштопан в трёх местах, и не слишком аккуратно, не иначе охранники кинжалами штопали, – хихикала мачехина камеристка Дженет. Не слишком богатый гость, в общем, Бесс зря на подарок надеялась, вряд ли ей что-то досталось.

Эти разговоры огорчали. И вид гостя тоже огорчал. С чего бы это отцу выдавать её за такого? Денег негусто, сам тоже не блестящ, и даже не молод, и вот с таким – в постель? Такому – детей рожать? Впервые Анна задумалась о замужестве как о чём-то нежеланном и неприятном.

Джейн-то вышла замуж за пригожего соседского сына, и у Фрэнсис муж тоже молод и привлекателен. Оба отлично ездили верхом, неплохо фехтовали, Уильям ещё и ножи метал. И танцевали неплохо, и петь умели. А этот…

Оказалось, что в свите лорда Уолтера прибыл музыкант, звали его Томми-менестрель. Он уже устраивался на лавке со своей лютней, крутил колки, подстраивал струны. В любой другой вечер, не в сегодняшний, Анна бы первая подскочила к этому менестрелю и стала выспрашивать – какие песни он знает, какую танцевальную музыку играет, не нужно ли подыграть. А сейчас сидела, как каменная, и механически отмечала – настроил, взял первый аккорд, запел.

Песня была ей незнакома – что-то о дороге и путниках. Сидящая рядом Нэнси шепнула, что не завидует тем, кто проводит в эту ночь в дороге – это ж надо совсем ума лишиться, чтобы выйти за стены, мало ли, что там? Анна была с ней полностью согласна – чтобы бродить по лесу ли, по дороге в ночь Самайна, нужно быть изрядно безголовым.