Анна Иоанновна

Самую обстоятельную записку, обнаружившую государственную масштабность мышления, подал обер-прокурор Сената Анисим Маслов. Он решительно возражал против увеличения налогов с нерусских народов и считал главным источником увеличения доходов казны рост экономики страны: развитие промышленности и торговли, предоставление купечеству льгот, упорядочение торговли товарами, находившимися в казенной монополии, своевременный приток таможенных и кабацких денег, чеканка дополнительных монет из купленной иностранной валюты. Главным же средством оздоровления финансов Маслов считал пресечение бесполезных расходов, строгое соблюдение соответствия расходов доходам. Маслов занимал твердую позицию в вопросе винокурения — предлагал уменьшить не только количество винокуренных заводов, но и число лиц, пользовавшихся правом владения ими.

Масштабность взглядов Маслова состояла в отклонении им предложения об увеличении податного бремени. Да и сама личность Анисима Маслова была столь колоритна и привлекательна, отличалась таким ярким талантом среди мрачного окружения Анны Иоанновны, что заслуживает более пристального внимания.

Мы не располагаем сведениями о том, как складывалась карьера Маслова до его назначения в 1730 году обер-прокурором Сената. Его отличало несколько качеств, дававших ему возможность занять особую нишу в правительстве: бескорыстие — он не был уличен ни во взяточничестве, ни в казнокрадстве; принципиальность и отвага — он бесстрашно вступал в конфликт с сенаторами, руководствуясь чувством долга; он умел сквозь призму частного явления увидеть общее, придав ему государственное значение. Но главная его заслуга состояла в том, что он, будучи представителем чиновного мира, выступил защитником крестьянства, видя в них людей, нуждающихся в защите и от государственной власти, и от посягательств помещиков.

Анисим Маслов в одном из донесений Кабинету министров писал, что в Сенате накопилось такое обилие нерешенных дел, что сенаторам надлежит продлить рабочий день не только до обеда, но и после него. Не побоялся он и нарисовать неприглядную картину отношения сенаторов к своим обязанностям. «Господа сенаторы, — доносил обер-прокурор Кабинету министров в 1733 году, — собираются гораздо поздно и, опоздав, приезжают не вдруг и один другого дожидаются, сидя без дела, праздно; а как персоны две или три соберутся, то хотя и начнут какое дело слушать, но потом станут приходить другие и для всякого те дела начинают слушать вновь, отчего только замедление чинится и время происходит напрасно»[186].

Способность Маслова в частном разглядеть общее и возвести его в ранг общегосударственного значения проявилась в донесении императрице 19 февраля 1733 года, в котором шла речь о плачевном состоянии купечества Переяславля-Рязанского. Сообщив о том, что раньше там было «немалое купечество, ныне до того пришло, что некого было в бурмистры» определить, ибо осталось только четыре купеческих дома. Оттолкнувшись от этого частного явления, Маслов перешел к рассуждению о значении купечества в жизни страны. Разорение купечества будет сопровождаться разорением крестьян, ибо «купечество всю свою коммерцию больше чрез крестьян имеют и от них всякие товары покупают и тем довольствуются крестьяне купцами, а купцы крестьянами». Те и другие «так обязаны, что за единый корпус человеческий почитать надлежит».

Избежать разорения купечества, по мнению Маслова, можно путем взыскания с них долга казне в рассрочку, учитывая платежеспособность конкретного купца, для этого надлежало сочинить тайный указ. «Сия тайность вверена быть имеет для того, что ежели публичный указ выдать, то должники, которые и в состоянии платить, уведая, могут свои имения таить». Кабинет-министры в лице Остермана и Черкасского «утопили» предложение Маслова, предложив Сенату «составить экстракт с приложением своего мнения»[187].

Судьба этого предложения нам неизвестна.

Пик инициативы Маслова падает на 1734 год. Видимо, активность его связана с высокой оценкой служебного рвения, выразившейся в присвоении ему 24 января 1734 года чина действительного статского советника[188]. Если в 1733 году в донесении о купечестве тема о крестьянстве была проходной, второстепенной, то в 1734 году она стала основной. В июне 1734 года он доносил императрице, что сенаторы проявляют полное равнодушие к судьбам голодающих крестьян Смоленской губернии, пораженной в предшествующем году засухой и неурожаем. Известие о неурожае Сенат получил еще в январе, и «хотя по оному надлежало изыскать к пользе их (крестьян. — Н. П.) способы немедленно решение учинить», но Сенат так и не принял никаких мер.

Маслов предложил меры, обеспечивавшие смягчение страданий смоленских крестьян: запретить продажу хлеба в губерниях России и закупать его в Лифляндии и Эстляндии, разрешить беспошлинный ввоз хлеба из-за границы, запретить курение вина из хлеба, привезенного из Малороссии, наконец, предложил «для пропитания» пострадавших от голода крестьян организовать в Москве государственные работы.