Анна Каренина

- Мое мнение только то, - отвечал Левин, - что эти вертящиеся столы

доказывают, что так называемое образованное общество не выше мужиков. Они

верят в глаз, и в порчу, и в привороты, а мы...

- Что ж, вы не верите?

- Не могу верить, графиня.

- Но если я сама видела?

- И бабы рассказывают, как они сами видели домовых.

- Так вы думаете, что я говорю неправду?

И она невесело засмеялась.

- Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, -

сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более

раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой

сейчас же пришел на помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.

- Вы совсем не допускаете возможности? - спросил он. - Почему же? Мы

допускаем существование электричества, которого мы не знаем; почему же не

может быть новая сила, еще нам неизвестная, которая...

- Когда найдено было электричество, - быстро перебил Левин, - то было

только открыто явление, и неизвестно было, откуда оно происходит и что оно

производит, и века прошли прежде, чем подумали о приложении его. Спириты же,

напротив, начали с того, что столики им пишут и духи к ним приходят, а потом

уже стали говорить, что это есть сила неизвестная.

Вронский внимательно слушал Левина, как он всегда слушал, очевидно

интересуясь его словами.

- Да, но спириты говорят: теперь мы не знаем, что это за сила, но сила

есть, и вот при каких условиях она действует. А ученые пускай раскроют, в

чем состоит эта сила. Нет, я не вижу, почему это не может быть новая сила,

если она...

- А потому, - перебил Левин, - что при электричестве каждый раз, как вы

потрете смолу о шерсть, обнаруживается известное явление, а здесь не каждый

раз стало быть это не природное явление.

Вероятно, чувствуя, что разговор принимает слишком серьезный для

гостиной характер, Вронский не возражал, а, стараясь переменить предмет

разговора, весело улыбнулся и повернулся к дамам.

- Давайте сейчас попробуем, графиня, - начал он, но Левин хотел

досказать то, что он думал.

- Я думаю, - продолжал он, - что эта попытка спиритов объяснять свои

чудеса какою-то новою силой самая неудачная. Они прямо говорят о силе духов

и хотят ее подвергнуть материальному опыту.

Все ждали, когда он кончит, и он чувствовал это.

- А я думаю, что вы будете отличный медиум сказала графиня Нордстон, -

в вас есть что-то восторженное.

Левин открыл рот, хотел сказать что-то, покраснел и ничего не сказал.

- Давайте сейчас, княжна, испытаем столы, пожалуйста, - сказал

Вронский. - Княгиня, вы позволите?

И Вронский встал, отыскивая глазами столик.

Кити встала за столиком и, проходя мимо, встретилась глазами с Левиным.

Ей всею душой было жалко его, тем более что она жалела его в несчастии,

которого сама была причиною. "Если можно меня простить, то простите, -

сказал ее взгляд, - я так счастлива".

"Всех ненавижу, и вас, и себя", - отвечал его взгляд, и он взялся за

шляпу. Но ему не судьба была уйти. Только что хотели устроиться около

столика, а Левин уйти, как вошел старый князь и, поздоровавшись с дамами,

обратился к Левину.

- А!- начал он радостно. - Давно ли? Я и не знал, что ты тут. Очень рад

вас видеть.

Старый князь иногда "ты", иногда "вы" говорил Левину. Он обнял Левина

и, говоря с ним, не замечал Вронского, который встал и спокойно дожидался,

когда князь обратится к нему.

Кити чувствовала, как после того, что произошло, любезность отца была

тяжела Левину. Она видела также как холодно отец ее, наконец, ответил на

поклон Вронского и как Вронский с дружелюбным недоумением посмотрел на ее

отца, стараясь понять и не понимая, как и за что можно было быть к нему

недружелюбно расположенным, и она покраснела.

- Князь, отпустите нам Константина Дмитрича, - сказала графиня

Нордстон. - Мы хотим опыт делать.

- Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но,

по-моему, в колечко веселее играть, - сказал старый князь, глядя на

Вронского и догадываясь, что он затеял это. - В колечке еще есть смысл.

Вронский посмотрел с удивлением на князя своими твердыми глазами и,

чуть улыбнувшись, тотчас же заговорил с графиней Нордстон о предстоящем на

будущей неделе большом бале.

- Я надеюсь, что вы будете? - обратился он к Кити.

Как только старый князь отвернулся от него, Левин незаметно вышел, и

последнее впечатление, вынесенное им с этого вечера, было улыбающееся,

счастливое лицо Кити, отвечавшей Вронскому на его вопрос о бале.

XV

Когда вечер кончился, Кити рассказала матери о разговоре ее с Левиным,

и, несмотря на всю жалость, которую она испытала к Левину, ее радовала

мысль, что ей было сделано предложение. У нее не было сомнения, что она

поступила как следовало. Но в постели она долго не могла заснуть. Одно

впечатление неотступно преследовало ее. Это было лицо Левина с насупленными

бровями и мрачно-уныло смотрящими из-под них добрыми глазами, как он стоял,

слушая отца и взглядывая на нее и на Вронского. И ей так жалко стало его,