Читаем Анна Каренина полностью

He's being sent by Countess Lidia Ivanovna."Он от графини Лидии Ивановны прислан.
Sergey Ivanovitch asked for all the details the princess knew about the young man, and going into the first-class waiting-room, wrote a note to the person on whom the granting of leave of absence depended, and handed it to the princess.Расспросив подробности, которые знала княгиня о просившемся молодом человеке, Сергей Иванович, пройдя в первый класс, написал записку к тому, от кого это зависело, и передал княгине.
"You know Count Vronsky, the notorious one...is going by this train?" said the princess with a smile full of triumph and meaning, when he found her again and gave her the letter.-- Вы знаете, граф Вронский, известный... едет с этим поездом, -- сказала княгиня с торжествующею и многозначительною улыбкой, когда он опять нашел ее и передал ей записку.
"I had heard he was going, but I did not know when.-- Я слышал, что он едет, но не знал когда.
By this train?"С этим поездом?
"I've seen him.-- Я видела его.
He's here: there's only his mother seeing him off.Он здесь; одна мать провожает его.
It's the best thing, anyway, that he could do."Все-таки это лучшее, что он мог сделать.
"Oh, yes, of course."-- О да, разумеется.
While they were talking the crowd streamed by them into the dining room.В то время как они говорили, толпа хлынула мимо них к обеденному столу.
They went forward too, and heard a gentleman with a glass in his hand delivering a loud discourse to the volunteers.Они тоже подвинулись и услыхали громкий голос одного господина, который с бокалом в руке говорил речь добровольцам.
"In the service of religion, humanity, and our brothers," the gentleman said, his voice growing louder and louder; "to this great cause mother Moscow dedicates you with her blessing. _Jivio!_" he concluded, loudly and tearfully."Послужить за веру, за человечество, за братьев наших, -- все возвышая голос, говорил господин. -- На великое дело благословляет вас матушка Москва. Живио!" -- громко и слезно заключил он.
Everyone shouted _Jivio!_ and a fresh crowd dashed into the hall, almost carrying the princess off her legs.Все закричали живио! и еще новая толпа хлынула в залу и чуть не сбила с ног княгиню.
"Ah, princess! that was something like!" said Stepan Arkadyevitch, suddenly appearing in the middle of the crowd and beaming upon them with a delighted smile. "Capitally, warmly said, wasn't it?-- А! княгиня, каково! -- сияя радостной улыбкой, сказал Степан Аркадьич, вдруг появившийся в середине толпы. -- Не правда ли, славно, тепло сказал?
Bravo!Браво!
And Sergey Ivanovitch!И Сергей Иваныч!
Why, you ought to have said something--just a few words, you know, to encourage them; you do that so well," he added with a soft, respectful, and discreet smile, moving Sergey Ivanovitch forward a little by the arm.Вот вы бы сказали от себя так -- несколько слов, знаете, ободрение; вы так это хорошо, -- прибавил он с нежной, уважительной и осторожной улыбкой, слегка за руку подвигая Сергея Ивановича.
"No, I'm just off."-- Нет, я еду сейчас.
"Where to?"-- Куда?
"To the country, to my brother's," answered Sergey Ivanovitch.-- В деревню, к брату, -- отвечал Сергей Иванович.
Перейти на страницу:

Все книги серии Параллельный перевод

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки