Анна Каренина

All the most cruel words that a brutal man could say, he said to her in her imagination, and she could not forgive him for them, as though he had actually said them.	Все самые жестокие слова, которые мог сказать грубый человек, он сказал ей в ее воображении, и она не прощала их ему, как будто он действительно сказал их.
"But didn't he only yesterday swear he loved me, he, a truthful and sincere man?	"А разве не вчера только он клялся в любви, он, правдивый и честный человек?
Haven't I despaired for nothing many times already?" she said to herself afterwards.	Разве я не отчаивалась напрасно уж много раз?" -вслед за тем говорила она себе.
All that day, except for the visit to Wilson's, which occupied two hours, Anna spent in doubts whether everything were over or whether there were still hope of reconciliation, whether she should go away at once or see him once more.	Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела в сомнениях о том, все ли кончено, или есть надежда примирения, и надо ли ей сейчас уехать, или еще раз увидать его.
She was expecting him the whole day, and in the evening, as she went to her own room, leaving a message for him that her head ached, she said to herself,	Она ждала его целый день и вечером, уходя в свою коммату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе:
"If he comes in spite of what the maid says, it means that he loves me still.	"Если он придет, несмотря на слова горничной, то, значит, он еще любит.
If not, it means that all is over, and then I will decide what I'm to do!..."	Если же нет, то, значит, все кончено, и тогда я решу, что мне делать!.."
In the evening she heard the rumbling of his carriage stop at the entrance, his ring, his steps and his conversation with the servant; he believed what was told him, did not care to find out more, and went to his own room.	Она вечером слышала остановившийся стук его коляски, его звонок, его шаги и разговор с девушкой: он поверил тому, что ему сказали, не хотел больше ничего узнавать и пошел к себе.
So then everything was over.	Стало быть, все было кончено.
And death rose clearly and vividly before her mind as the sole means of bringing back love for her in his heart, of punishing him and of gaining the victory in that strife which the evil spirit in possession of her heart was waging with him.	И смерть, как единственное средство восстановить в его сердце любовь к ней, наказать его и одержать победу в той борьбе, которую поселившийся в ее сердце злой дух вел с ним, ясно и живо представилась ей.
Now nothing mattered: going or not going to Vozdvizhenskoe, getting or not getting a divorce from her husband--all that did not matter.	Теперь было все равно: ехать или не ехать в Воздвиженское, получить или не получить от мужа развод -- все было ненужно.
The one thing that mattered was punishing him.	Нужно было одно -- наказать его.
When she poured herself out her usual dose of opium, and thought that she had only to drink off the whole bottle to die, it seemed to her so simple and easy, that she began musing with enjoyment on how he would suffer, and repent and love her memory when it would be too late.	Когда она налила себе обычный прием опиума и подумала о том, что стоило только выпить всю склянку, чтобы умереть, ей показалось это так легко и просто, что она опять с наслаждением стала думать о том, как он будет мучаться, раскаиваться и любить ее память, когда уже будет поздно.