Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Въ этомъ мір не было и не могло быть сомнній, что нужно и не нужно, что дйствительно такъ или не такъ, что хорошо и что дурно... Все было ясно, просто, отчетливо, элегантно въ своемъ отвлеченномъ род и несомннно. Сомнваться въ необходимости дйствія нельзя было, какъ нельзя сомнваться въ необходимости колебаній волнъ воды или воздуха. Данъ толчекъ, дано высшее распоряженіе, и, безконечно дробясь, расходятся повелнія, предписанія и волны. И чмъ ближе къ началамъ толчковъ, тмъ восторженне чувство колебанія. Сомнваться въ дйствительности фактовъ также мало можно, какъ сомнваться въ дйствительности ощущеній того, что доходитъ до глаза или уха волна свта или воздуха. Спорятъ о теоріяхъ, о способности воспринимать; но волна поражаетъ органы, и явленіе есть. Донесенія, отчеты являются въ условной, непоколебимой форм, и есть то, что производить ихъ. Сомнваться въ томъ, что хорошо или дурно, тоже нельзя, какъ сомнваться въ явленіяхъ высшихъ силъ. Идетъ свыше, и вопросъ о томъ, хорошо или дурно, не существуетъ. Для дйствій же, исходящихъ не свыше, для тхъ, гд самъ долженъ быть первымъ толчкомъ, для Алекся Александровича тоже не могло быть сомнній, ибо есть теорія, приложимая ко всмъ случаямъ, изложенная въ книгахъ, и стоитъ только держаться разъ навсегда, и не будетъ сомнній.

Притомъ же въ этомъ мір три вопроса: что, каково, знаніе, что нужно, необходимо и что хорошо, добра — неразрывно связаны и всегда проходятъ одинъ общій кругъ. Чтобы узнать, въ какомъ положеніи находится дло или обстоятельство, дается толчекъ, длается вопросъ. Отражаясь по волнамъ, толчекъ доходитъ, развтвляясь, до послднихъ предловъ и тмъ же путемъ передаетъ обратно, и получается несомннный отвтъ на какой бы то ни было сложный или и кажущійся неразршимымъ даже всми мудрецами міра вопросъ. Получается отвтъ точный, опредленный за №, подписомъ компетентныхъ лицъ и изложенный однимъ опредленнымъ, пригоднымъ для своей цли языкомъ. Становится извстнымъ то положеніе, въ которомъ находится дло, о которомъ нужно знать. Является вопросъ — что нужно? Опять, если нтъ ршенія свыше, исключающего вопроса, длает[ся] запросъ. Получается опредленный отвтъ. И также ршается вопросъ — хорошо ли? Но опредленность, ясность, несомннность, возвышенность этаго міра не заключала еще всего того, что видлъ и чмъ жилъ въ немъ Алексй Александровичъ. Кром этаго вчнаго, возвышеннаго круга дятельности, среди этаго круга, переплетаясь въ немъ въ самыхъ причудливыхъ сочетаніяхъ, находится еще другой сложный міръ, живущій въ 1-мъ, составляющій его двойной интересъ, какъ сочетаніе мелодіи въ фуг или канон. Это міръ личныхъ интересовъ, характеровъ, связей людей, живущихъ и дйствующихъ въ этомъ кругу. Кром того, длать такъ или не такъ, или нужно и не нужно, хорошо и дурно для извстныхъ лицъ этаго міра вообще, въ этомъ мір есть еще то, что такъ или не такъ, нужно и не нужно, хорошо и дурно для извстныхъ лицъ этаго міра. Такъ что не вообще такъ, или нужно, или хорошо для однаго лица этаго міра, чтобы ему было хорошо, должно быть не такъ или не хорошо, и вслдствіи этаго безпрестанный переходъ хорошаго въ дурное, нужнаго въ ненужное, смотря по интересамъ лицъ, и вслдствіи этаго двойной интересъ, тмъ боле что каждое движеніе нужнаго, ненужнаго, хорошаго, дурнаго проходятъ полный кругъ и составляютъ сложнйшее сочетаніе круговъ въ род видимыхъ путей планетъ, но въ которыхъ человкъ, искушенный въ тайнахъ этой жизни и стоящій на извстной высот, какъ Алексй Александровичъ, видитъ согласіе, смыслъ, стройную гармонію и глубокій, поглощающій всю жизнь интересъ. Для Алекся Александровича эта вторая жизнь этихъ усложненныхъ круговъ представляла особенно завлекающій интересъ особенно потому, что онъ, какъ то умютъ рдкіе, умлъ въ кругу этихъ личныхъ интересовъ свой личный интересъ ставить всегда подъ одно, казавшееся другимъ опредленнымъ знамя и скрывать его за общимъ и всегда, какъ называли другіе и онъ самъ, либеральнымъ направленіемъ.

Посл объявившагося несчастія съ женой Алексй Александровичъ испыталъ удесятеренную прелесть этаго непоколебимаго и возвышеннаго міра, въ которомъ онъ жилъ, и съ большею, чмъ прежде, энергіей и смлостью отдался ему.