Анна Леопольдовна

Теперь мне хочется в подробностях описать разговор, происходивший между императрицей и ее приближенной [80]. Они говорили по-русски, то есть грубовато и неуклюже. Состояние русского языка таково, что он еще мало пригоден для выражения тонких и сложных чувств. Воронихина перечисляла имена и прозвища комнатных женщин императрицы, назначенных для развлечения Ее величества. Вероятно, это перечисление делалось, чтобы одарить их какими-ни будь подарками или приказать сшить для них новую одежду. Прозвища их чисто русские и звучат занятно. Перечислю и я те, которые мне запомнились: Мать Безножка, Дарья Долгая, Акулина Лобанова, Девушка Дворянка, Баба Материна, Катерина Кокша… Кстати, госпожа Воронихина не нашла нужным приветствовать меня. Я не стану говорить Андрею о ее присутствии в покоях императрицы. Для чего мне говорить ему неприятное и вызывать в нем чувство неловкости! Я вовсе не хочу мучить его…

Я сидела у двери достаточно долго, но не без пользы для себя. Досуг императрицы было весьма любопытно наблюдать. Когда Воронихина покончила с перечислением, Ее величество обратилась к своей довереннице с коротким монологом следующего содержания:

– У вдовы Загряжской, Авдотьи Ивановны, живет одна княжна Вяземская, девка, и ты, Филатовна, ее сыщи да накажи отправить сюда, только, чтобы она не испужалась, да объяви ей, что я беру ее из милости, а вели ее в дороге беречь, а я ее беру для своей забавы, как сказывают, что она много говорит. Да в Переславле поищи из бедных дворянских девок или из посадских, которая бы похожа была на Татьяну Новокщенову, а она, как мы чаем, что уже скоро умрет, то чтобы годны были ей на перемену; ты, Филатовна, знаешь наш нрав, что мы таких жалуем, которые бы были лет по сорока и так же б говорливы, как та, Новокщенова, или как были княжны Настасья и Анисья Мещерские… (Этот монолог, равно как и последующий диалог, записан в рукописи по-русски, но латиницей. ( Прим. пер.))

Сначала я не понимала, что такое это обращение – «Филатовна». И я не помню, писала ли я об этом, но в России принято обращаться порою, называя человека по имени отца, это называется «отчеством». Итак, имя отца госпожи Воронихиной – Филат, и потому она – Филатовна…

Обращение по имени отца показывает дружелюбное отношение. Императрица явно расположена к Авдотье Воронихиной. Впрочем, я понимаю, что так же императрица может быть расположена к любой свой служанке или шутихе. Ответом на краткий монолог Ее величества были частые кивки головы верной прислужницы, в эту нашу встречу голова ее была украшена темноцветным чепцом. Императрица замолчала. Я невольно подалась вперед. Возможно, это мое невольное движение не укрылось от глаз Ее величества, в определенной степени зорких. Однако императрица не спешила побеседовать со мной. Она вздохнула, поправила платок и снова обратилась к Воронихиной:

– Ночуешь-то у меня, Филатовна?

Воронихина вытянула шею и проговорила скороговоркой:

– Воля Вашего императорского величества!

Тут императрица немного наклонилась вперед, взяла госпожу Воронихину за подбородок и повернула ее лицо к себе:

– Стара очень никак стала Филатовна – только пожелтела.

– Ужо, матушка, запустила себя: прежде пачкавалась белилами, брови марала, румянилась, – поспешила с ответом Авдотья.

– Румяниться не надобно, а брови марай, – изволила повелеть Ее величество. Затем отпустила подбородок чесальщицы пяток и спросила задумчиво: – Стара я стала, Филатовна?

На что и получила незамедлительный и совершенно страстно искренний ответ:

– Никак, матушка, ни маленькой старинки в Вашем величестве!

Императрица продолжала задавать вопросы и посмеивалась быстрым ответам.

– Какова же я толщиною – с тебя станется?

– Нельзя, матушка, сменить Ваше величество со мною, я вдвое толще.

– А вчерася-то ночью тебе не мягко спать было?

– Мягко, мягко, матушка, Ваше величество.

– А скажи-ка, стреляют ли дамы в Москве?

– Сказывают, государыня, князь Алексей Михайлович Черкасский учит княжну стрелять из окна, а поставлена мишень на заборе.

– Попадает ли она?

– Иное, матушка, попадает, а иное кривенько.

– А птиц стреляет ли?

– Сказывают, государыня, посадили голубя близко к мишени и застрелила в крыло, и голубь ходил на кривобок, а другой раз уже пристрелила.

– А другие дамы стреляют ли?

– Не могу, матушка, донесть, не видывала.

– Ну, ступай. Анна Федоровна тебе сто рублев выдаст.

Воронихина бухнулась к ногам императрицы и прижимала к губам полу ее зеленого капота. Императрица нетерпеливо замахала руками:

– Ступай, ступай, да вели мне послать Василия Кирилловича!