Анна-Мария

— Анна-Мария, разрешите представить вам лейтенанта Лорана, сиречь Бертрана, сброшенного с парашютом во Францию для организации подпольной группы… Он спит и видит, как бы начать все сызнова…

Ее Селестен не назвал… Как в гостинице, где не спрашивают имени женщины, если ее сопровождает мужчина.

— Бог с вами! — сказала Анна-Мария. — Начать сызнова…

Появился Рене с бутылками.

— А придется, мадам… И для этого найдутся люди, вот увидите… Иначе всем добрым французам, всем патриотам придется покинуть Францию!..

Анна-Мария от души расхохоталась:

— Если это не парадокс, то тем смешнее…

Генерал разливал вино.

— Попробуйте-ка этого «Венецианского бальзама», Лоран! Это розовое вино — слабость Анны-Марии… Итак, что слышно с поездкой в Индокитай?

— Вряд ли что выйдет, господин генерал… отказываюсь понимать, почему в Париже терпят Хо Ши Мина? Будь у меня власть во Франции, я бы его уничтожил! — Лейтенанта гнуло во все стороны, как тростник. — Вы себе не представляете, что там происходит! Аннамиты убивают наших офицеров, поджигают наши дома, обваривают кипятком наших детей. Никто больше не держит в поварах аннамита из страха, что он вас отравит. И нам запрещено носить оружие! А мы этому подчиняемся! Разве здесь при немцах кто-нибудь из нас ходил без оружия? Скажите, на милость, что нам мешает сформировать несколько эскадронов?.. Сожгли бы две-три деревни, вместе с женщинами и детьми… Женщины там хуже мужчин, у меня на этот счет самые точные сведения. Вот взять бы пример с немцев, да сровнять там все с землей, как они сделали в Марселе со старым портом. И был бы у нас мир на многие годы… Послали бы меня туда на усмирение, я готов выехать в любую минуту…

— Но кто же снабжает аннамитов оружием? — спросил генерал. — Не русские ли?

— Вы не поверите, господин генерал, — американцы! Они вооружают аннамитов до зубов! Дают им все — пушки, пулеметы, винтовки!.. Мы потеряем колонию, это ясно, самую прекрасную из французских колоний.

— Значит, не русские? — повторил генерал.

— Нет, господин генерал, американцы; там нет ни одного русского. Зато англичане очень к нам доброжелательны… Например, я знаю случай, когда они отказались признать вьетнамскую визу и направили одного субъекта за визой к нам…

Лейтенант был речист до умопомрачения, слова сыпались у него изо рта, катились, как бусинки, и все же складывались в совершенно ясные фразы…

— Ничего не понимаю, — робко вставила Анна-Мария, — разве нельзя договориться с аннамитами?

— Договориться! — рявкнул лейтенант. — Конечно, таких вещей не следует рассказывать, господин генерал, но я пообещал моим ребятам, что за каждую разбитую аннамитскую рожу — там у меня немало туземцев — ставлю стакан аперитива. После чего, смею вас уверить, аннамитам пришлось худо!

Селестен не проронил ни слова, он стоял спиной к окну — неподвижный, темный силуэт, — и нельзя было понять, о чем он думает. Зато лейтенант говорил, не умолкая;

— Все это дело рук коммунистов, вот в чем суть! Послушали бы вы речь Мориса Тореза в парламенте! Да чего ждать от коммуниста, если Бидо согласился занять пост премьера. Ясно, что, с той минуты как генерал отошел от дел, ему тоже следовало удалиться…

— Ну, это еще вопрос спорный, — заметил Селестен… — Извините нас, пожалуйста, Анна-Мария, нам с лейтенантом необходимо уладить кое-какие мелочи, мы поднимемся ко мне. Я оставлю вас ненадолго…

Лейтенант подхватил свой портфель, поймал на лету выскользнувшую из него книгу и зубную щетку, однако охотничий с роговой рукояткой нож в кожаных ножнах все же упал на каменный пол.

— Вот с чем я никогда не расстаюсь, — сказал лейтенант, поднимая нож, — верно и бесшумно, не то что револьвер.

— Да, — с улыбкой подтвердил Селестен, — не шуточное дело — удар между лопаток…

— Рискованно, господин генерал, можно наткнуться на ребро, удар в живот вернее… Мое почтение, мадам…

— Вы же останетесь ужинать и ночевать… Да, да, не вздумайте возражать…