Анна Павлова. «Неумирающий лебедь»

Что она должна была думать? Все же женится, но боится ей сказать, чтобы не устроила скандал?

В Мариинском спектаклей для нее просто не было, танцевать давно заезженное могла начинающая Павлова, для которой все внове, каждая роль находка и открытие. Павлова, у которой за плечами такой успех и уже европейская слава, больше не желала подбирать роли за Кшесинской.

Отношения с Дандре были странными, половинчатыми.

У Дягилева места тоже не находилось, во всяком случае, такого, на какое Анна рассчитывала.

Сколько можно проходить экзерсис в белом репетиционном зале в одиночестве?

Павлова заставляла себя работать, понимая, что терять форму нельзя ни при каких обстоятельствах. Семь потов сходило каждый день, но мышцы оставались послушными.

В тот день, приседая в плие, она вдруг подумала, почему Кшесинская может позволить себе участвовать всего в нескольких спектаклях в год по выбору, а она, Павлова, нет? Давно прошло время, когда Матильда Феликсовна была единственной звездой, сейчас Анна Павлова куда известней и в России, и за границей.

На глаза снова попала телеграмма с предложением гастролей в Америке, директор «Метрополитен-опера» Отто Канн напоминал о себе в преддверии будущего летнего сезона.

На следующий день директор императорских театров Теляковский потерял дар речи, читая просьбу балерины Анны Павловой о предоставлении ей права танцевать в избранных спектаклях и только в определенные месяцы. Просьба была куда больше похожа на ультиматум, мол, в противном случае…

Павлова забыла, что Теляковского такой кавалерийской атакой не проймешь, он сам отставной полковник. Требовать отпуск, когда вздумается? Что эти примы себе позволяют? Одна уезжает, когда вздумается, теперь и вторая туда же? Скоро каждая решит, что можно ставить дирекции свои условия, им только дай слабину!..

Теляковский возмущался справедливо, стоило ему в чем-то уступить одной прелестнице, как начинали требовать такого же остальные. Пока никто не покушался только на право Матильды Феликсовны выступать три месяца в году и выбирать себе роли. Просто все помнили, кем даровано ей такое право.

И вот теперь Павлова именно на это пыталась покуситься.

Теляковский сказал нет.

Анна дара речи не потеряла, напротив, обрела, и на повышенных тонах.

– Мне нечего танцевать! Я просто уеду, и вы не сможете запретить!

Больше всего Теляковский ненавидел, когда ему ставили условия, да еще и таким тоном. Возможно, попроси она спокойно, нашел бы способ помочь, но Павлова требовала, причем того, что требовать права не имела.

– Нет новых спектаклей – танцуйте в старых. Раньше вы танцевали предложенные партии и не считали это зазорным. А уедете – будете платить неустойку.

– Вот еще! Какую?

Теляковскому удалось сдержать смех. Тоже мне бунтарша, сейчас назовет сумму, и весь бунт закончится. Но не усмехнуться не удалось, Павлова заметила, а потому, услышав огромную сумму (прописанную в контракте с ней) – двадцать одна тысяча рублей, – бунтовать не прекратила, напротив, усмехнулась:

– Заплачу! Если вы, конечно, докажите, что должна.

Глядя ей вслед, Теляковский усмехнулся: надеется на Дандре. Но у барона не так хороши дела, родительское состояние давно потрачено, а жить скромно Виктор Эмильевич не умел никогда.

Директору вовсе не хотелось ни досаждать Павловой, ни требовать с нее штрафных выплат, он хотел одного – заставить строптивую приму работать в театре серьезно, не уподобляясь капризам других. И чувствовал, что не получится.

– А жаль…

Анна приехала домой, полыхая от гнева.

Требовать уплаты неустойки! И у кого – у нее, за которой толпами ходили импресарио.

Мордкин звонку удивился, но обрадовался. Он танцевал в «Саламбо», только что поставленном для него же Горским, но других ролей не предвиделось, а жена и вовсе танцевала у воды. Может, получится раздобыть контракт и для нее?

Анна опрометчиво пообещала договориться, совершенно уверенная, что все будут готовы на ее условия.

В Нью-Йорк полетела телеграмма о согласии балерины Анны Павловой и танцовщика Михаила Мордкина на контракт на определенных условиях. Она делала все порывисто, не раздумывая. Возможно, будь Дандре в Петербурге, сумел бы удержать Анну, но она успела договориться о гастролях в Америке прежде, чем Дандре вернулся из какой-то поездки. Договорилась и для Мордкина, его жену обещали подключить немного позже, зато им с партнером обещан не только Нью-Йорк, но и Бостон, Филадельфия и Балтимор при условии, что приедут немедленно. Гонорар за выступления покрывал неустойку с лихвой. Анна согласилась. Согласился и Миша.

Но, дав согласие, Анна вдруг струсила. Одно дело – гастроли в составе труппы или у Дягилева, совсем иное – самостоятельные. Попыталась убедить себя:

– Я взрослая женщина, чего бояться?