Анна в кроваво-алом

– Он просто хотел узнать, как у тебя дела. И рассказать тебе все, что случилось с ним за прошлый месяц. Хочет, чтобы ты приехал в Нью-Орлеан за духом какой-то ведьмы, скрывающимся у подножия некоего дерева. Предположительно она использовала это дерево для жертвоприношений. Мне не понравилось, как он говорил о ней.

Ухмыляюсь:

– Не все ведьмы добрые, мам.

– Я знаю. Прости, что читала твои письма. Ты все равно был слишком занят, чтобы их заметить. Большинство просто валялось на почтовом столике. Я хотела разобрать их для тебя. Убедиться, что ты не пропускаешь ничего важного.

– А пропустил?

– Профессор из Монтаны хочет, чтобы ты приехал и убил вендиго[29].

– Кто я ему? Ван Хельсинг?

– Он пишет, что знает доктора Берроуза из Холийоке.

Фыркаю:

– Доктор Берроуз в курсе, что чудовищ не бывает.

Мама вздыхает:

– Откуда нам знать, что бывает, а чего не бывает? Большинство убранных тобой тварей тоже можно назвать чудовищами.

– Ну да. – Кладу ладонь на дверь. – Ты уверена, что сумеешь раздобыть нужные травы?

Она кивает:

– Ты уверен, что сумеешь заставить их тебе помочь?

Окидываю взглядом толпу:

– Увидим.

Коридоры сегодня выглядят как в кино. Ну знаете, когда главные герои идут медленно, а остальные проносятся мимо разноцветными пятнами. Я высмотрел в толпе Кармель и Уилла, но Уилл шел в противоположную от меня сторону, а внимание Кармель привлечь не удалось. Томаса я так и не увидел, хотя дважды подходил к его шкафчику. Поэтому пытаюсь не заснуть на геометрии. Толку от меня немного. Надо запретить преподавать математику в такую рань.

Посреди доказательства какой-то теоремы ко мне на парту приземляется сложенный треугольником листок. Развернув, вижу записку от Хейди, симпатичной блондинки, сидящей на три ряда дальше меня. Она спрашивает, не нужна ли мне помощь в учебе. И не хочу ли я сходить на новый фильм с Клайвом Оуэном[30]. Засовываю записку в учебник – мол, отвечу позже. Я, разумеется, не отвечу, а если она спросит, скажу ей, что мне и одному неплохо или «как-нибудь в другой раз». Она спросит снова, даже раза два или три, но в итоге уловит намек. Рискую показаться жестоким, но это не так. Какой смысл идти в кино, начиная то, чего не смогу закончить? Я не хочу скучать по людям и не хочу, чтобы они скучали по мне.

После урока быстро выскальзываю за дверь и растворяюсь в толпе. Кажется, слышу голос Хейди, выкликающий мое имя, но не оборачиваюсь. У меня дела.

Ближе всего шкафчик Уилла. Он уже там, как обычно, с Чейзом за плечом. При виде меня глаза у него начинают бегать, словно он не хочет, чтобы кто-то видел, как мы разговариваем.

– В чем дело, Уилл? – спрашиваю я.

Киваю Чейзу, тот отвечает мне каменной рожей: мол, будь осторожен, а то ща как врежу. Уилл ничего не отвечает. Просто взглядывает в мою сторону и продолжает заниматься тем, чем занимался, – менять учебники для следующего урока. Словно толчком до меня доходит, что Уилл меня ненавидит. Я ему никогда не нравился, сначала из верности Майку, а теперь он ненавидит меня из-за случившегося. Не понимаю, как я раньше не сообразил. Полагаю, я никогда особенно о живых не думал. В любом случае, мне приятно сообщить ему то, что я должен ему сообщить, – насчет участия в ритуале. Это даст ему некоторое успокоение.

– Ты говорил, что хочешь быть в деле. У тебя есть шанс.

– Что за шанс? – спрашивает он. Глаза у него серые и холодные. Жесткие и умные.

– Не мог бы ты сначала удалить свою летучую обезьяну[31]? – Делаю жест в сторону Чейза, но ни тот, ни другой не двигаются с места. – Мы готовим ритуал, связывающий призрака. Встретимся после школы у Морврана в лавке.

– Ты просто урод, – сплевывает Чейз. – Приволок сюда эту дрянь. Заставил нас разговаривать с полицией.

Не понимаю, чего он скулит. Если копы вели себя так же спокойно, как со мной и с Кармель, то что такого-то? А так наверняка и было, поскольку я в них не ошибся. Исчезновение Майка вызвало к жизни только одну маленькую поисковую партию, прочесывавшую холмы примерно с неделю. Немногочисленные газетные заметки быстро исчезли с первых полос. Все проглотили версию, что парень взял и сбежал. Вполне ожидаемо. Сталкиваясь со сверхъестественным, люди его рационализируют и упрощают. Полицейские в Батон-Руж поступили так с убийством моего отца. Не важно, что он был, черт подери, съеден. Не важно, что ни одно человеческое существо не способно наносить такие большие укусы.

– По крайней мере, копы не считают вас причастными к этому, – слышу я свой рассеянный голос.

Уилл захлопывает шкафчик.

– Не в этом дело, – говорит он, понизив голос. Смотрит на меня тяжелым взглядом. – Не дай бог, это очередная отмазка. Лучше докажи.

Они уходят, а рядом со мной появляется Кармель.

– Что это с ними? – спрашивает она.

– Они по-прежнему думают о Майке, – говорю. – Что в этом странного?

Она вздыхает: