Аннигиляция

Исс хихикнул. Он развернулся и проскользил мимо столов, покрытых засохшей краской, мимо кроганского микроскопа, мимо ошмётков игрушечного волуса, мимо Горацио, мимо дремлющих лазерных скальпелей к карантинной двери медотсека. Он снова хихикнул, прижимая свою гелеобразную конечность к панели безопасности, и, медленно извиваясь, взламывал код интерфейса, несовместимого с его расой.

Непрерывный сигнал карантина замолчал. Мягкий красный свет перестал мигать сквозь стеклянные стены. Двери медотсека скользнули в сторону.

Исс снова хихикнул.

— День Опустошения настал, — прошептал он и выплыл в длинный открытый зал, который вёл в кричащий хаос ничего не подозревающего корабля.

— В это непростое время я доверяю вам право самоорганизации и принятия решений цивилизованным способом. Будьте уверены, что предпринимаются все возможные шаги для выявления источника этих проблем и определения быстрого и эффективного решения. Не поддавайтесь панике. Если нам повезёт и мы проявим смекалку, то через несколько дней благополучно вернёмся в свои капсулы, а когда в следующий раз откроем глаза, то увидим перед собой галактику Андромеды во всём её благоговении и бесконечной надежде. Всё будет хорошо. Это была ваш капитан, Кетси'Олам вас Кила Си'ях. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и возвращайтесь в предписанные вам зоны жизнеобеспечения. Да пребудут с нами духи предков. Спасибо и удачи.

Сообщение капитана началось снова. Оно было зациклено и повторялось каждый час, пока тянулась самая длинная ночь в истории галактики.

ЧАСТЬ 2. КИЛА СЕ'ЛАЙ

ГЛАВА 12 СИНТЕЗ

Купол был по-своему красив. Раньше.

К тому моменту как Анакс Терион и Борбала Феранк с боем прорвались к сердцу корабля, от этой красоты не осталось и следа.

Цветочная композиция, которая на «Гефесте» казалась такой важной, такой необходимой в их долгом путешествии в неизвестность, теперь была разрушена и размётана по просторному чёрно-синему шестиугольному полу; пятна пыльцы и нектара покрывали толстое стекло всех шести выходящих отсюда зон жизнеобеспечения. Стеклянные стены почти не приглушали какофонию голосов с той стороны; эти крики, споры и вопли, а также периодические выстрелы биотических разрядов — и взрывы, и сами атаки звучали почти одинаково. Бледные лерианские папоротники с Кахье были оборваны, а их стручки — вскрыты. Красные цветы ушарета с Раханы превратились в кашицу, подобно крови стекающую по стенкам выемки. Стебли элкорских онуффрий лишились своих толстых луковиц, которые куда-то пропали, а пряные батарианские шишки врезáлись в балки, протянутые между стенами шестиугольника, и разбивались. Кто-то раздавил ногами лепестки хищной волусской кимпны, оставив на них отпечаток ботинка. Корешки кварианского келевена были полностью обглоданы, и лишь их жёсткие кожистые сердцевины были разбросаны по всему Куполу.

— Приветствую… всех. Говорит ваш капитан. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и возвращайтесь в предписанные вам зоны жизнеобеспечения. Оборудования для акклиматизации не хватит на всех, и мы вынуждены законсервировать все имеющиеся припасы.

Незнакомый Анакс волус с криком выбежал из клубящихся парами азота глубин своей зоны. Он ударил кулаками по стеклу, яростно визжа: «Я убью вас обеих! Это всё из-за вас! Вы это сделали! Больно! Как же больно! Как же…»

Раздался противный хлопок. Синяя жидкость покрыла внутреннюю сторону его окуляров. Волус медленно сполз на пол.

— Это нехорошо, — сказала Анакс.

— Это невозможно, — выдохнула Борбала скорее с восхищением, чем с отрицанием.

Анакс поёжилась.

— Я бы так не сказала. Главная функция волусского скафандра — поддержание высокого давления, соответствующего их родной Ирунэ. Если бы у него развилась тяжёлая форма водянки, то его конечности значительно опухли бы, и выравнивание давления стало невозможным. Она жутко улыбнулась, отчаянно пытаясь сохранить хоть немного чувства юмора. — Хлоп, — мягко сказала она.