Аномалии личности. Психологический подход

Поправка, предложенная, по словам Брудного, И. А. Лихачевым, действительно крайне важна: «секретный пакет» (прикровенный смысл) нами не просто охраняется (храним) и мы тревожимся, любопытствуем о его содержании и сохранности (или легкомысленно забываем о них). Он – часть наша, причем неотъемлемая, неизбывная (вероятно – главная). Лишь тогда психологически понятно (внятно) действие того, что в экзистенциальной философии обозначено как «зов», как нечто, слышимое во мне и – одновременно – находящееся вне, надо мной[142]. Ведь нужен тот, кто (уже) ждет и слышит. Поэтому, сместившись на полюс субъекта, не точнее ли говорить «отзыв», можно и ударение поменять – «отзыв»: мы отзываемся на то, что нас отзывает, что распознаем в себе как «зов». Сама пеленгация сквозь все шумы, помехи, расстояния возможна потому, что посланная частота (волна послания) хоть в чем-то совпадает с уже имеющимся эталоном (диапазоном приемника, его настройкой), и в этом плане «отзыв» как готовность и предчувствие раньше самого «зова»[143].

Смысл не дан, а задан, твердилось выше, но уточним теперь: он задан потому, что в том или ином виде, пусть как набросок и идея, есть уже – точнее, имеет – внутренние основания для данности и резонанса. Что, впрочем, никак не отменяет усилий тяжких пониманья, дорисовки, расшифровки, тем более реализации. Координация и направление этих усилий и есть сугубая задача той инстанции, которая обозначается как личность. Таким образом, личность есть тот психологический орган, который способен слышать «зов» и отзываться на него, удерживая готовность к мобилизации, к «отзыву» от прежнего ради будущего, от наличного ради возможного, от сущего ради должного.

Но если, возвращаясь к предложенному выше образу, человек – посланник с засекреченным пакетом собственного смысла жизни, – то подразумевается ли тогда пославший, вручивший, изначально знавший содержание или, по крайней мере, его (содержания) общий абрис и суть?

Не беря множество возможных точек зрения и их оттенков, обозначим два основных направления. При одном (условно – «материалистическом») вручает «послание» экономическая формация, социальное бытие, культура, учителей внушение, начальников приказ, родителей завет, комбинации генов и прочее. Эта позиция представлена, особенно в отечественной психологии советского периода, как явно превалирующая.

Другое направление (условно – «идеалистическое») исходит из первенства идеи, слова, логоса, порядка. Практически на всем протяжении советского периода в отечественной психологии это направление могло быть представлено лишь как объект огульного осуждения. И одно подозрение в «идеализме» нередко служило основанием для политического доноса с соответствующими последствиями (вспомним высылку ученых на «философском пароходе», расстрел Г. Г. Шпета, лагерные сроки А. Ф Лосева и др.). Все советские годы «борьба с идеализмом» никогда не утихала и в психологии.

На этом фоне важно отметить, что наиболее выдающийся из отечественных психологов того времени – Л. С. Выготский, отдав дань материалистической позиции, выраженной в фаустовском «в начале было дело», в позднем периоде своего творчества все более склонялся к фундаментальной роли осмысленного слова, которое – этим он заканчивает «Мышление и речь» – «есть микрокосм человеческого сознания»[144].