Аномалия

– Нет, что вы. Это сущая формальность. Армия, сами понимаете, порядок есть порядок.

– А. Конечно, конечно. Степанов Семён Георгиевич.

Капитан записал и продолжил опрос:

– Адрес прописки и фактического места проживания?

Семён рассказал честно.

Капитан записал, положил ручку на стол и спросил:

– А паспорт или какие-то ещё документы у вас с собой имеются в наличии?

Семён достал из кармана рубашки паспорт и водительские права.

– Отлично, – сказал офицер, взял документ и бросил в ящик стола. – Это всё вам вернут. Надо соблюсти формальности.

– Я не арестован?

– Нет. Вы были один?

Семён подумал и ответил:

– Да.

– Вы уверены?

– Да.

– В лесу вы были один или в компании с кем-то?

– Один.

– Почему?

– Я люблю один бродить по лесу.

– Откуда вы вышли?

– Из Скопино?

– Вы были на стоянке сталкеров? Другие сталкеры знали о вашем маршруте?

– Нет.

– Были ли среди них ваши друзья или знакомые? С кем вы приехали сюда?

– Один приехал.

– Ладно. Бобрищев! – крикнул капитан.

В двери тут же появился сержант, который управлял летающим объектом на плацу и сопровождал Семёна в штаб.

– Я! – отчитался Бобрищев.

– Проводи человека в общежитие, – скомандовал капитан.

– Капитан, как можно к вам обратиться? Как вас зовут? – спросил Семён.

– Это не важно. Называйте меня просто капитаном.

– Можно я пойду обратно, туда, откуда явился к вам?

– Не переживайте с вами всё будет хорошо. Солдат вас проводит в комнату в общежитии. Вы отдохните, а потом мы вас отвезём, куда вам нужно. Надо соблюсти некоторые формальности. Государственная служба – должны же вы понимать.

Бобрищев проводил Семёна до одноэтажного здания. На входе висела табличка с надписью «Общежитие». Общежитие – это тебе не тюрьма, не гауптвахта. Семён немного успокоился. Бобрищев провёл его в небольшую комнату с заправленной кроватью и тумбочкой.

– Можно прилечь? – спросил Семён.

– Конечно, – ответил Бобрищев.

Семён лёг. Сон не шёл. Он встал, побродил по комнате, нашёл в тумбочке детектив девяностых годов с пожелтевшими страницами, подержал в руках и бросил обратно. Окно выходило во двор перед зданием похожим на склад, перед которым что-то делали Бобрищев и другой солдат с погонами старшего сержанта. Семён аккуратно приоткрыл форточку и ему стали слышны голоса солдат. Бобрищев достал из внутреннего кармана кителя смартфон и вручил его старшему сержанту со словами:

– Сфоткай меня сейчас.

Старший сержант испугался, даже чуть попятился назад.

– Ты чего?! Это же запрещено. Ты подумал о последствиях?

– А кто узнает?

– Ну.

Старший сержант пожал плечами.

– Ты же никому не расскажешь, – сказал Бобрищев и достал из кожаной сумки планшет-пульт управления

Быстрыми и ловкими движениями пальцев он создал блестящий шар чуть выше своей головы и сказал:

– Ну, щёлкай.

Его товарищ сделал пару снимков.

«Эх, молодёжь», – подумал Семён и улыбнулся.

Пройдя к двери, он приоткрыл её и выглянул в коридор. В конце коридора у окна рядом со входом в здание, сидя на стуле, спал солдат. Семён вздохнул, прошёл к кровати, лёг на спину и закрыл глаза.

Ему почему-то вспомнился один эпизод из истории его детской дружбы с Алексеем, случившийся, когда они учились в девятом классе. Алексей лежал в больнице с воспалением лёгких почти неделю, а Семён ни разу его не навестил. Ему не хотелось делать это. Наконец он собрался и навестил товарища через не могу и не хочу. Друг поправлялся. Алексей даже закурил сигарету. Они стояли у беседки во дворе больницы. Время было вечернее.

– Как ты можешь курить эту гадость? – удивился Семён.

– Я только балуюсь. По шарам здорово даёт.

– Ещё бы. У меня после трёх затяжек голова перестаёт работать, и земля уходит из-под ног.

Друзья засмеялись. Оказывалось, что Алексея уже навестили некоторые одноклассники.

– Я занят был, – начал оправдываться ни с того, ни с сего Семён.

– Да мне тут нормально, весело, книги читаю, играю в шахматы. Коллектив набрался в палате отменный.

– Это хорошо. Про учёбу не забывай. Впрочем, ты и так всё легко схватываешь.

– А что толку?

– Как, что толку? Не понял тебя.

– Да это я так, философствую.

– Философия иногда вредна. Надо быть ближе к действительности, не терять с ней связь, чувствовать её.

– Вот её-то я что-то плохо чувствую, не всегда понимаю правильно.

– Загадочный ты какой-то бываешь временами. Надо ставить перед собой правильную цель и идти к ней, а философию оставить для хобби и разговоров у костра и на кухне.

– Цель – какое хорошее слово.

– Точно.

– С целью у меня беда. Не могу найти.

– Надо придумать. Например, ты мог бы стать классным следователем.

– Почему следователем?

– Мне, кажется, у тебя для этого соответствующий склад ума.

– Не думал об этом.

– А ты подумай. И не валяй дурака – вступай в комсомол, без этого туго придётся в жизни.

– Подумаю, а ты чего решил про будущее?

– Я хотел развиваться по партийной линии, но боюсь, что не потяну. Предки думают отправить меня учиться на экономиста и от дома не далеко, и звучит серьёзно. Правда, я думаю, что это за профессия экономист? По-моему всё это очень скучно.

Семён уснул.