Аномальщики: Мутный Лес

– Намечается досадная нестыковка, – грустил Пётр Исаевич Ворон, главный инженер ГРП. – Не густо у нас с промышленными запасами руды. Откровенно не густо. Лет на десять-пятнадцать, без сомнений, хватит. А что дальше? Комбинат-то строили на века, с советским размахом. Дороги, электрические сети, прочая инфраструктура. Даже целый город – со школами и детскими садами – умудрились построить…. И что теперь? Всё было напрасно? Кто будет отвечать за бездарно истраченные народные финансы? Кто, я вас спрашиваю? Многострадальный Пушкин? Не, я понимаю, что жёсткие и кровавые сталинские Времена остались в Прошлом. Мол, расстреливать – целыми семьями – уже никого не будут. Но, честно говоря, не хотелось бы распрощаться с партбилетом. Неуютно как-то без него…. Так что, друг Ваня, посиди-ка ты в комбинатских геологических архивах, которые начали формироваться ещё при покойном Александре Евгеньевиче. Вдруг, и отыщется чего интересного?

Молодой специалист по-честному, за три недели, полностью перелопатил архивы и нашёл-таки интересную бумаженцию – рабочий отчёт геологического отряда, возглавляемого инженером Синицыным, по итогам полевого сезона далёкого 1935-го года. В отчёте сообщалось, что при тщательном осмотре-изучении объекта – «Облямбино» были обнаружены выходы медно-никелевой руды. Причём, как следовало из текста, речь шла об очень богатых рудах, аналогичных мончегорским.

– Очень хорошо! Просто замечательно! – обрадовался Ворон. – Молодцом, вчерашний студент! Появился реальный шанс укрупнить местные промышленные запасы. Не из Норильска же, на самом деле, завозить сюда руду? Вот, Лазаренко, и займись данным перспективным делом. Тем более что весна на дворе. Если повезёт, то получишь почётное звание – «первооткрывателя». А это, братец мой, о-го-го. Денежные премии, квартира вне очереди, кандидатская диссертация на автомате. Дерзай, юноша! И удача тебя не оставит…

– А как дерзать-то? – непонимающе нахмурился Иван. – Облямбино – это что? Где оно, собственно, находится?

– Не знаю, – легкомысленно пожал плечами главный инженер. – Но точно известно, что полевой отряд инженера Синицына в тот период работал в ловозёрской тундре. Так что, выезжай, геолог, в саамское село Ловозеро и разбирайся уже на месте, мол, где, что и сколько. Прямо сейчас иди в бухгалтерию, оформляй командировку, получай суточные и полевые. А завтра к вечеру, собрав рюкзак, выдвигайся…

Лазаренко пошёл, оформился, получил, собрал рюкзак и выдвинулся: на электричке добрался до города Оленегорска, там пересел в скорый поезд «Мурманск-Ленинград» и через несколько часов сошёл на железнодорожной станции со звучным названием – «Кандалакша».

Откуда взялось такое гордое и поэтичное наименование? На этот счёт существует одна любопытная и элегантная версия. Мол, в дремучие царские времена, когда Сибирь-матушку ещё плотно не освоили и дорог до неё, хоть и плохоньких, не проложили, многих злодеев-каторжан ссылали сюда, в Северную Карелию да на Кольский полуостров. А когда казённый обоз доходил до местного острога, то с эпатируемых каторжников снимали кандалы. Типа – куда они, болезные, убегут отсюда? Глухомань, ведь, полная кругом. Мать её глухоманистую…. Легенда даже родилась такая: когда добредали усталые каторжане до этого места и от кандалов освобождались, то вздыхали облегчённо: «Всё, кандалам – ша!». Вот, и «Кандалакша» отсюда – со временем – получилась…

Сам населённый пункт? Обыкновенный припортовый городок-посёлок, каких много на русском севере – бараки, панельные многоэтажки, обшарпанные халупы, железнодорожные и строительные вагончики, приспособленные под временное жильё. Обычное дело, в общем-то. Местами на городских улицах ещё лежал серый снег, но уже отчётливо пахло долгожданной весной, ручьи текли повсеместно, журча светло и звонко.

Достопримечательностей в Кандалакше было ровно две: морской порт, забитый до отказа всевозможными судами и судёнышками, а также место впадения реки Нивы (прошу не путать с Невой), в Белое море. Действительно, очень красивое местечко – с точки зрения ландшафтной эстетики.

Ранним утром Иван вылез из поезда и, забросив за плечи тяжёлый рюкзак, направился в сторону улицы Куйбышева, где располагалось здание рыбоохранной инспекции. Что, собственно, он там позабыл? Чем хотел разжиться? Конечно же, попутной машиной. В советские времена геологи традиционно дружили с рыбоохранителями и, более того, регулярно помогали друг другу. Так, вот, исторически сложилось.

Дорога пролегала вдоль морского побережья, и Лазаренко от души поглазел на кандалакшский порт. То есть, на неуклюжие сухогрузы, загружаемые какой-то местной рудой (то ли апатитовым концентратом, то ли чем-то аналогичным), а также на непрезентабельные рыбацкие баркасы, выгружавшие на берег холщёвые мешки и деревянные ящики с пикшей, навагой и камбалой.