Аномальщики: Мутный Лес

Непосредственно за портом располагалось устье реки Нивы. Здесь речные воды вливались в море с достаточно большой скоростью, создавая островки и целые архипелаги бело-розоватой пены, разносимые морскими течениями и капризными северными ветрами в разные стороны. Над бурными струями реки, врывавшимися в морскую стихию, взволнованно кружили шумные стаи упитанных чёрно-белых чаек, то тут, то там из воды выпрыгивали мелкие рыбёшки, по всей акватории морской губы, обгоняя друг друга, увлечённо сновали рыбацкие лодки всевозможных фасонов и размеров.

– Беломорская сельдь подошла к берегу, – охотно пояснил старик в облезлой ушанке. – Полгорода, почитай, собралось. Все дельные мужики сбежались, взяв на работе отгулы. Как же иначе? Селёдка – для настоящего помора – второй хлеб…

С попутной машиной никаких проблем не возникло, и уже через пару часов Иван, забросив рюкзак под брезентовый тент кузова, катил в нужном направлении.

Двигатель старенькой полуторки гудел надсадно и тоскливо, словно бы раздумывая: – «А не стоит ли мне помереть – раз и навсегда? Ну, его, этот несправедливый и скучный Мир. Пусть неблагодарные и глупые людишки сами прут на Крестовский перевал свою железную колымагу…».

– Этот перевал пользуется у местных мужиков дурной славой, – ловко управляясь с баранкой, вещал пожилой разговорчивый водитель. – Ранней весной и поздней осенью – место страшное, бьются здесь машины десятками за один раз. Внизу стоит плюсовая температура, а на перевале – минус. Пройдут осадки какие: сильный дождь, например, или просто туман осядет обильной росой, вот, коварная ловушка и готова. Следует на перевал колонна гружёных лесовозов, держа приличную дистанцию между машинами. И, вдруг, передний выезжает на гололёд, но ничего – со скрипом, но проезжает дальше. За ним и остальные лесовозы. Метров через двести гололёд превращается в голимый лёд: передний останавливается, буксует и постепенно скатывается под колёса второму, тому тоже деваться некуда – начинает сдавать вниз. За ним – третий. За третьим – четвёртый…. Но сдают-то лесовозы назад не строго по прямой, косоротит их постоянно на скользком льду, разворачивает поперёк дороги. А тут, как назло, с перевала спускается одинокая вахтовка. Не затормозить ей, старенькой, на скользком дорожном полотне. Ну, никак. Вот, и врезается со всей дури в развёрнутый лесовоз, и покатились все машины вниз со страшной силой, огненная полоса видна километров за пятнадцать…. Лётчики же, будучи натурами художественными и романтичными, между собой называют Крестовский перевал – «Барыней». Мол, сверху всё это здорово напоминает грудастую дебелую бабу, лежащую на спине…

Наконец, машина, надсадно хрюкнув, выбралась на перевал.

– Терский берег, – с гордостью в голосе объявил шофёр. – Прошу любить и жаловать.

Справа хорошо просматривался широкий залив Белого моря, усеянный многочисленными длинными островами, вытянутыми с юго-запада на северо-восток. Слева нестерпимо сверкала на солнце белая гладь большого озера, покрытого последним льдом. Прямо по курсу была отчётливо видна узкая неровная полоска земли, зажатая между морем и озером, по которой и змеилась дальше их раздолбанная грунтовая дорога…

Уже под вечер, жалобно постанывая, полуторка въехала в Ловозеро и остановилась около большой избы-пятистенка.

– Эта изба и есть – новый ловозёрский сельсовет. Совсем недавно построили, года три с половиной тому назад. Там даже предусмотрены две комнаты для гостей, в них сегодня и заночуем, – пояснил водитель. – Саамы? Они капризные, живут, как хотят и где хотят. Кто помоложе – в рубленых избах. А старики, в основном, предпочитают соблюдать древние традиции. Вот, те шалаши, – указал рукой на два десятка маленьких, буро-серых усечённых пирамидок, – называются – «вежи», или же – «коты», как кому больше нравится. Их каркас изготовляют из длинных сосновых жердей, старательно переплетают жерди берёзовыми и осиновыми ветками, после чего тщательно обкладывают понизу толстым слоем дёрна. Пол же очень плотно застилают еловым лапником, а лапник – в свою очередь – накрывают оленьими шкурами. В центре каждого такого шалаша из специальных камней сложен очаг для костра. А в холодные зимы лопари перебираются в «пырты», вон они, в той стороне…

Иван посмотрел в указанном направлении. Там, вдоль берега ручья, были беспорядочно разбросаны рубленые избушки без окон, оснащённые низкими покатыми крышами, крытыми всё тем же дёрном. Большинство избушек были размером три на четыре метра, но попадались и совсем крохотные – три метра на два с половиной.

– Эгей, гости! – долетел чей-то хриплый голос. – Всегда рад!