Аномальщики: Мутный Лес

Через бурный ручей переходил – по хлипкому мостику – щуплый низкорослый саам неопределённого возраста, одетый в старенькую фуфайку и грязные брезентовые штаны. На ногах коренного жителя тундры красовались новёхонькие кирзовые сапоги устрашающе-большого размера. Сааму можно было с лёгкостью дать и сорок пять лет, и все шестьдесят. Худое подвижное лицо, короткие чёрные волосы с заметной проседью, живые, постоянно-бегающие тёмно-карие узкие глаза. Все движения незнакомцы были резки и порывисты, словно бы он куда-то хронически торопился. Капля случайно-разлитой ртути под порывами сильного ветра, если коротко…

– Ильюшка Озеров, – протягивая для рукопожатия тёмную узкую ладонь, представился саам. – Председатель тутошнего сельсовета…. А ты, стало быть, геолог? Значится, Иван? Как же, звонили недавно из самой Кандалакши. Очень рад…. Помочь надо? Непременно поможем. Проходи, Ваня, в дом. И шоферюгу твоего прихватим с собой. Саамы – народ простой и гостеприимный. Сейчас женщины накроют на стол поесть-попить. Поужинаем. Чайку попьём. А потом всё и расскажешь – без суеты и спешки – как и что…

Низенькая пожилая саамка с ситцевым платком на голове, одетая в пёстрый сарафан в виде просторной юбки на лямках и широкую цветастую кофту, оперативно заставила прямоугольный самодельный стол разнокалиберными тарелками и мисками с варёной, жареной, копчёной и вяленой рыбой. Посередине стола женщина разместила две деревянные бадейки с мочёной прошлогодней брусникой и морошкой, а также берестяное блюдо, заполненное тёмно-коричневыми лепёшками неправильной формы. Ассортимент рыбных блюд был солидным: куски варёной щуки, жареная крупная плотва, вяленый хариус, налим холодного копчения, озёрная форель, запечённая в тесте.

Лазаренко осторожно разломил тёмно-коричневую лепёшку, поднёс к носу и, понюхав, поинтересовался

– А почему выпечка пахнет хвоёй?

– Понимаешь, лопари всегда, ещё испокон веков, добавляли в ржаную муку сосновую заболонь, это такой белый внутренний слой сосновой коры, – радушно улыбнулся Илья. – Потому добавляли, что муки всегда не хватало. Сейчас с мукой, спасибо советской власти, всё хорошо, перебоев в снабжении не наблюдается. А, всё равно, добавляют. Привычка, одно слово. Она же – вторая натура. Ты кушай, геолог. Кушай…

Старушка унесла тарелки и миски с недоеденной рыбой, а вскоре вернулась с небольшим кипящим самоваром в руках. Другая саамка, на голове которой вместо платка находилось странное сооружение, отдалённо напоминавшее русский кокошник, принесла пузатый заварной чайник, сахарницу с белыми неровными кусками рафинада, большие эмалированные кружки и несколько очень крупных, уже очищенных от шкурок луковиц.

Озеров, смахивая ладонью с ресниц частные мелкие слезинки, ловко нарезал лук на тоненькие ломтики, разложил эти ломтики по кружкам, залил до половины крутым кипятком, немного погодя добавил крепкой чайной заварки, после чего предложил:

– Разбирайте кружки, дорогие гости! Угощайтесь лопарским чайком!

Напиток получился однозначно забористым: у всех на лбу выступил обильный пот, на глазах навернулись крупные слёзы, отчаянно захлюпали носы. Несмотря на это, лопарский чай воспринимался – соответствующими рецепторами – по-настоящему вкусным. Более того, ощущалось-угадывалось, что он ещё и очень полезный, особенно при лечении различных простудных заболеваний.

Через некоторое время председатель сельсовета отодвинул пустую кружку в сторону, рукавом фуфайки обтёр со лба пот, достал из кармана брезентовых штанов курительную трубку, заранее набитую ароматным табаком, и, раскурив её, приступил к расспросам:

– Так, что надо, уважаемый? Какая нужда привела тебя в наши заброшенные и дикие края? Чем могу помочь?

Иван коротко рассказал о старом геологическом отчёте, обнаруженном в комбинатских архивах.

– Значит, вспомнили, всё же, про Облямбино? – покатав по скулам каменные желваки, огорчился Озеров. – Напрасно, честное лопарское слово…

– Почему – напрасно? И что это – «Облямбино»?

– Озеро такое, тут недалеко. Два с половиной дня пути до него…. Но плохое место, однако. Очень нехорошее. Поганое и неприветливое, короче говоря. Там живёт страшный Злой Дух. Непонятный. У него – голова змеи. Сам очень большой, как пять взрослых оленей вместе взятые…. Что улыбаешься, Ваня? Не веришь? Напрасно. Я сам видел, как Дух годовалого лосёнка утащил под воду. Вынырнул, схватил острыми зубами за ногу и уволок. Бульк, и всё. Только пузыри забегали по воде…. И, вообще. Много людей – на моём веку – ходило к Облямбино. Много. Но мало кто из них вернулся назад. Мало. Почитай, никто…

– А как же полевой отряд геолога Синицына? – напомнил Иван. – Они же вернулись?