Аноним

— В старика-извращенца? — с вызовом, тихо повторил он и вдруг, настойчиво оттолкнувшись, отстранился и сел на противоположное мягкое сидение. Наслаждаясь обескураженным взглядом Джерарда, медленно развёл колени и убрал мешающиеся полы порванной рясы, бесстыдно представая во всей обнажённой, развратной красе. Джерард пожирал его глазами и часто, поверхностно дышал приоткрытым ртом. Фрэнк упивался своей внезапной властью и наспех придуманной ролью, когда он руку, секунду назад ещё безвольную, вдруг изящным жестом опустил на свою твёрдую поднявшуюся плоть. Танец собственных пальцев был неторопливым и по всей видимости захватывающим, ведь Джерард не мог отвести взгляда, еле слышно постанывая и смаргивая от накопившегося напряжения. Он кусал свои тонкие губы, не в силах пошевелиться.

Удовольствие Фрэнка нарастало с каждым движением руки и реакцией наставника. Между пальцев давно было слишком горячо и влажно, и, без стеснения откидывая голову назад, он чувственно застонал.

— М-м… Джерард… — томно, прерывисто зашептал он. — Всегда… Всегда, когда я делаю это… Мои мысли только о вас, о том, как вы касаетесь меня, ласкаете, как ваши губы скользят по шее, а рука перехватывает мо… — Фрэнк вздрогнул, вдруг осознав, что Джерард уже стоит перед ним на коленях, близко, так близко, что на ключицах ощущалось его сладкое дурманящее дыхание. — И я чувствую, что могу излиться в любой момент, когда думаю обо всём этом, — сдавленным шёпотом всё же завершил Фрэнк, когда настойчиво-голодные губы Джерарда, наконец, встретились с его напряжённой шеей, нежно касаясь саднящего места укуса, а горячая умелая ладонь перехватила движения, вытесняя пальцы хозяина.

И Фрэнк в голос застонал от этого не сравнимого ни с какими фантазиями ощущения. И вздрогнув, растёкся сладким, тягучим мёдом после очередного настойчивого поцелуя, судорожно обнимая широкие плечи. И его шея, ключицы и грудь горели огнём под этими нехитрыми ласками, в то время как Джерард своей рукой управлялся так неуловимо-мастерски, совсем по-другому, чем он сам, то приближая к пику блаженства, то вновь чуть откидывая назад, задирая горизонт наслаждения ещё выше. И Фрэнк почти боялся того, насколько сладко будет падать с подобной высоты.

Но когда губы Джерарда вдруг встретились с чувствительной ушной раковиной, а язык нежно и горячо толкнулся внутрь, Фрэнк всё же не выдержал и неистово, судорожно излился в танцующую руку, ощущая влажное тепло и на своём животе, и на обнажённых бёдрах. Он падал, падал, но полёт был настолько медленным, сладким и не страшным, что губы растянулись в удовлетворённо-обессиленной улыбке, и он чувствовал, как тело перестаёт слушаться, и он буквально обмякает в сильных, надёжных, единственно любимых руках. Тёплое, заботливое прикосновение губ к виску заставило его улыбнуться.

— Ты… сумасшедший, мой мальчик, ангел мой… — шептал Джерард, поглаживая его по волосам. — Такой юный и до безумия горячий… Но быть настолько чувствительным… О, просто представь, кем я буду чувствовать себя, каждый раз получая почти бездыханное тело любовника в своей постели? — шутливо спросил он, и Фрэнк обессиленно, беззвучно засмеялся, на самом деле осознавая то, насколько он беспомощен сейчас. Он почти не чувствовал ног и не мог заставить своё тело хоть немного пошевелиться. — Возможно, твоя юность и гиперчувствительность — это не такое уж и благо для нас? — вдруг подвёл итог Джерард, чем заслужил укоряющее бодание лбом в плечо. На большее Фрэнк просто не был способен в этот момент. — Иди ко мне, — и Джерард, ловко притягивая съезжающее вбок тело к себе на колени, удобно расположился прямо на мягком ковре, на полу экипажа. Укладывая голову Фрэнка себе на плечо, сам он упёрся спиной в закрытую дверцу. Совсем скоро они должны приехать домой, в поместье… Им стоило как следует отдохнуть после слишком тяжёлого дня.

Джерард ловко вытащил из нагрудного кармана тонкий батистовый платок со своими инициалами и неторопливо, очень изящно обтёр свою испачканную руку. Фрэнк завороженно, с лёгкой полуулыбкой наблюдал за происходящим из-под опущенных ресниц. Пальцы Джерарда в сумраке экипажа казались чудными резными статуэтками из слоновой кости. Фрэнк удивился только тогда, когда Джерард, закончив, стал очень аккуратно, даже бережно складывать платок, возвратив его на законное место в нагрудном кармане. Ажурный краешек вызывающе торчал, словно пытаясь что-то сказать окружающему миру.

— Оставлю это здесь, — томным шёпотом произнёс Джерард, едва касаясь уха Фрэнка. — Пускай останется на память. Не так часто в моих руках исходят соком столь чудные цветы…

И Фрэнк, вдруг в мгновение ока превратившись обратно в скромного и послушного ученика, жутко смутился, закрыл глаза и спрятал вспыхнувшее румянцем лицо и улыбку на груди Джерарда. Он думал о том, что, кажется, несмотря ни на что, совершенно счастлив здесь и сейчас.

Глава 26