Аноним

Фрэнк был очень тих и осторожен, но в какой-то момент совершенно перестал понимать, в какой части зелёных зарослей он находится и где же Джерард. Выглянув из-за угла и никого там не обнаружив, он попятился, чтобы немного передохнуть, как вдруг на его груди сомкнулись обжигающим кольцом чужие руки. Вздрогнув, то ли от прикосновения, то ли от жаркого шёпота в самое ухо: «Попался», — он закрыл глаза и, ощущая своё учащённо бьющееся сердце, откинул голову назад, открываясь поймавшему его Джерарду. И тут же ощутил влажное, тёплое скольжение его языка по краешку своего уха, а потом губы Джерарда нежно коснулись изогнутой шеи.

— Ох, — выдохнул Фрэнк, теряясь в сладостных, таких ещё непривычных ощущениях посреди бела дня. — Джерард… Луиза скоро…

— Тише. Она ещё занята, и можешь мне не верить, но эту минуту я не отдам никому. Сейчас я поймал тебя. Ты — мой, — тихо проговорил Джерард, возвращаясь к ласкам шеи, и Фрэнк поплыл, дыша всё судорожнее, ослаб, повисая на сильных руках, ощущая обжигающие мазки языка и лёгкие, острые прикосновения зубов. Джерард прижимал его так тесно, что Фрэнк плавился от жара его упругого, сильного тела, растекался по нему растопленным мёдом, сливочным маслом, и ничего не мог с собой поделать. Так хорошо и сладко, так долгожданно… Разве можно отказаться от подобного?

— Люблю вас, — опьянённо шептал он, когда руки Джерарда настойчиво развернули его лицом, когда уже знакомые, но всё же настолько ещё чужие, непривычно мягкие сейчас губы нашли его приоткрытый рот.

— Я знаю, душа моя… — отвечал Джерард хриплым шёпотом, лишь ненадолго отрываясь. — Ti amo, il mio ragazzo…

Люблю тебя, мой мальчик (ит.)

Они бы провели так очень много времени, если бы не зов Луизы, явно потерявшей их из виду. Смущённо улыбаясь, еле оторвались друг от друга и, оставляя на ходу быстрые, короткие поцелуи там, куда попадали губами, они пошли к выходу из зарослей лабиринта, судорожно поправляя расхристанные блузы и ставшие слегка тесными домашние штаны. Они были счастливы и мечтали только о том, чтобы это их счастье продлилось хоть немного дольше. И сложно было понять, что выдавало их сильнее: светящиеся огнём чувств глаза или влажные, покрасневшие, зацелованные губы.

Вечером того же дня Джерард увёл Фрэнка на другой берег пруда. В руках его была тяжёлая плетёная корзина, то и дело позвякивавшая, а Фрэнк нёс тёплое одеяло. Он был в неведении задумки наставника, просто исполняя его просьбу, но когда Джерард расстелил сложенное одеяло на траве и откинул полотенце с корзины, приглашая присесть рядом с ним, теплота разошлась по всему телу Фрэнка. Это так походило на тайное свидание влюблённых, что даже мурашки пробежали по спине от какой-то нереальности всего происходящего. Однако Джерард казался совершенно спокойным и уверенным в своих действиях, и это же чувство медленно, но верно передавалось его спутнику.

— Чего ты боишься? Я не съем тебя, — с лёгкой улыбкой сказал Джерард, открывая чуть пыльную бутылку красного вина, и Фрэнк, опомнившись, опустился на одеяло рядом. — Я очень хотел отметить завершение нашего первого, серьёзного и не слишком приятного дела должным образом. И мне показалось, что сегодняшний вечер — лучшее время для этого. Как ты считаешь?

— Закат поразителен… — задумчиво прошептал Фрэнк, вглядываясь в разливы золотисто-розовых красок на глади пруда. Изредка ровную поверхность нарушали стрелы от утиных заплывов, но вода быстро успокаивалась, снова превращаясь в прекрасное зеркало для вечернего, совершенно волшебного неба. Солнце уже скрылось за кронами деревьев парка, но его прощальные лучи целовали облака, лениво плывущие наверху, и те, смущаясь, розово рдели и светились золотом счастья от этих ласк.

— Закат красив, — в тон ему ответил Джерард, справившись с пробкой. — Но поразительный тут ты, а не он, — закончил мужчина, наклонившись ближе и почти коснувшись скулы Фрэнка кончиком носа. Тот глубоко вдохнул, стараясь привыкнуть к новому, не сдерживающему себя наставнику, и всё же сладкая дрожь прошлась по его натянутым нервам.

— Вы заставляете меня смущаться, когда говорите подобные вещи. Я совершенно не считаю себя поразительным.

Джерард негромко рассмеялся, протягивая простой стеклянный бокал, наполненный на две трети.

— На самом деле, это не важно, Фрэнк. Важно то, что я так считаю. И совершенно не кривлю душой при этом. Выпьем? Слава Богу, что эта эпопея закончилась. Как бы то ни было, мы сделали всё, что могли. А ты сделал даже больше, мой мальчик.

Стекло низко звякнуло, соприкоснувшись боками, и они оба, позволив содержимому немного потанцевать внутри, молча пригубили тёмно-красное вино.