Антанта и русская революция. 1917-1918

В разгаре агитационной кампании за будущее наступление в Россию прибыли самые крупные и тщательно подготовленные миссии союзников с задачей подстегнуть военные усилия и поддержать Временное правительство авторитетом Соединенных Штатов. Это была делегация, посланная президентом Вильсоном с целью «передать российскому правительству дружбу и добрые пожелания» Соединенных Штатов и «выразить уверенную надежду, что русский народ, развивая политическую систему, основанную на демократии, с твердостью и стойкостью духа присоединится к свободному народу Америки в сопротивлении амбициозным планам германского правительства, которых они пытаются достигнуть военной силой, а также при помощи интриг и обмана». В менее идеалистической лексике государственный секретарь Лэнсинг 11 апреля привлек внимание президента к необходимости подобной миссии для того, чтобы «воспрепятствовать социалистическим элементам России вынашивать планы, которые разрушат деятельность правительств союзников». Вильсон одобрил это предложение и заметил, что уже получал подобные предложения из других кругов. Не теряя времени, Лэнсинг приступил к подбору кандидатов, подходящих для выполнения задания, и телеграфировал послу Фрэнсису с просьбой выяснить, одобрит ли Временное правительство предполагаемую миссию. Кроме того, он попросил Фрэнсиса «исподволь убедиться, целесообразно ли включить в делегацию одного известного еврея» и имеет ли какое-либо значение его вероисповедание. Посол заверил его, что миссия будет принята благосклонно, что против «упомянутого члена комиссии» возражений не будет и что «любой представитель такого элемента одинаково приемлем». Несмотря на деликатное обсуждение вопроса, все-таки решили не включать в миссию представителей еврейского вероисповедания, поскольку в России все еще широко был распространен антисемитизм. Евгений Мейер, позднее нью-йоркский бизнесмен, уже согласился было войти в состав делегации, но его тактично попросили удалиться. Для Временного правительства было бы куда лучше, если бы Мейеру разрешили приехать, потому что искаженные слухи об этом инциденте вызвали такое возмущение в России и в Соединенных Штатах, что князь Львов счел себя обязанным публично заявить, что против включения еврея в делегацию не высказывался ни он, ни какой-либо другой представитель правительства.

Несмотря на искреннее желание представить в делегации из девяти человек различные группы американского общества, при подборе членов делегации принимались в расчет снобизм русской буржуазии, равнодушие масс и активная враждебность ее революционных представителей. Вместе с тем вряд ли стоило ожидать, чтобы типично капиталистическая Америка, на идеологию которой социалистическая доктрина практически не влияла, включит в комиссию достаточное число антивоенно настроенных радикалов, даже если Вильсон и его советники по каким-то причинам вынуждены были смириться с неприятной реальностью, что лишь такие лица могут иметь авторитет у русского народа. Вместо них в делегацию вошло большое число «лучших элементов» населения, среди которых главными представителями были Чарльз Р. Крейн и Сайрус X. Мак-Кормик, преуспевающие предприниматели, Самуэль Р. Бертрон, нью-йоркский банкир. Джон Р. Морт, лидер Христианской ассоциации молодежи, был избран из уважения к религиозным чувствам, тогда как семидесятичетырехлетний Джеймс Дункан, вице-президент Американской федерации труда, и Чарльз Эдвард Рассел, публицист социалистических убеждений, по замыслу должны были представлять американских рабочих. Кандидатуру Дункана предложил Самуэль Гомперс, который сам намеревался ехать, а Рассел должен был казаться довольно странным социалистом для того типа социалистов, который вскоре завоевал господство в России. Он был страстным сторонником войны и позднее, когда отказался сложить полномочия, был исключен из социалистической партии. В то время лидеры нью-йоркских социалистов ограничились выражением резкого неодобрения по поводу замечания секретаря партии, что Вильсону лучше было вообще не посылать социалистов, чем такого, как Рассел.