Для придания — весьма нетрудоемкого, машинной работы — словесного лоска, видимой глубины, за которой ничего нет, кроме кстати сказанного словца. С христианскими символами это довольно просто — они и известны, и безопасны. С другими-то не побалуешь. Салман Рушди попробовал с исламом — и где он? А у нас спокойно художница выставляет инсталляцию: ангел из алого парашютного шелка, крылья надуваются и трепещут. И смешно, и уровень ассоциаций поднят.
В 1921—22 гг. Ахматова написала несколько стихотворений, которые, безусловно, в будущем войдут в ряд русской православной духовной поэзии.
Шестидесятые годы. Великая душа, научившая Бродского прощать, готовится к смерти. Вернее, должна бы была в этом возрасте и готовиться. Еще вернее — быть готовой. Пусть Господь продлит дни всех, даже самых долголетних, но — хоть сколько-нибудь скудненькая, но душа — должна готовиться. Гордыня и безверие так заели Анну Андреевну, что она, похоже, искренне верила, что заслужила бессмертие.
Когда-то ей понадобилось подтверждение какого-то факта из истории 10-х годов, она по телефону попросила приехать Ольгу Николаевну Высотскую, в прошлом актрису, сын которой от Гумилева был ненамного моложе Льва Николаевича. Мы с Борисом Ардовым привезли ее в такси с Полянки на Ордынку. Ахматова сидела величественная, тщательно причесанная, с подкрашенными губами, в красивом платье, окруженная почтительным вниманием, а ее когдатошняя соперница — слабая, старая, словно бы сломленная судьбой. Она подтвердила факт, на мой взгляд, второстепенный — и Ахматова распорядилась отвезти ее домой. Она подтвердила факт — и подтвердила победу Ахматовой.
Конец августа. 1939 год
A.А. сделана операция по поводу воспаления челюсти. В больнице за ней ухаживает О. Н. Высотская.
Это просто так вспомнилось, к слову…
Вот она религиозности напоказ не выставляла, а была она у нее глубокая, внутренняя…
B. Г. Гаршин жениться не захотел, но чувствовал, что этим обидел даму.
И никогда она ему этого не простила. В пятидесятых годах, когда Гаршин уже перенес инсульт, он просил через кого-то прощения у Анны Андреевны. Она ничего не ответила. Тем не менее ему отпустили грех от ее имени. «Он заплакал и лег в постель, — презрительно отозвалась Анна Андреевна, рассказывая мне об этом. А потом, подумав и помолчав, добавила: — И как это можно, самовольно говорить от моего имени?»
В конце пятидесятых — значит, ей было за семьдесят лет. Это — уровень ее мыслей перед смертью.
Сироты — по определению братья. Почему же двое из ахматовских сирот так бешено ненавидят третьего? Почему она не научила их любить брата? Если она научила Бродского прощать, почему она не научила тех прощать чужую славу?