АнтиБожественная комедия 8

- Когда ты погиб после той безумной вылазки, греческое войско поразило уныние, - сказал Неоптолем, делая широкий глоток из мехов с вином. – Гелен, сын Приама, произнес пророчество, что для победы грекам нужны стрелы Геракла и я.

- У, сука! – проворчал Ахиллес, услышав имя давнего недруга, с которым знатно поборолся во время Игр.

- Прости, что влезаю, дружище. А где эти стрелы? – улыбнулся я, удовлетворительно похлопывая себя по животу, набитому уже пятой порцией похлебки. – Взглянуть бы на такое чудо.

- Посланец Аида и не ведает, как стрелы выглядят? – удивился сын нашего друга. К чести греков, удивлялись они всегда очень показательно и по-детски наивно. Я кивнул в ответ и выдал громкую отрыжку, что не очень понравилось Астре, которая влепила мне подзатыльник и велела не срать в доме хозяина. Неоптолем уважительно на нее посмотрел и опустил очи в пол, когда рыжая с вызовом на него уставилась. – Прошу простить меня, могучая фурия. Не ведаю я нравов ваших, но таким владыкам, как вы, позволено все в этом доме, как будто это ваш дом.

- Спасибо, конечно, - хмыкнула Астра, - но если этого жирного балбеса не осаживать, он пердеть начнет, а этого даже ваши хваленые греческие носы не выдержат. Знаешь, как его Аид называет?

- Нет, - заинтересованно покачал головой Неоптолем.

- Прекрасный Персик Пердеть Король, - икнув, ответила Астра и шатер потонул в хохоте, причем отец с сыном смеялись одинаково. Родня, хули там.

- АХАХАХАХА! – гоготнул Ахиллес и утер слезу, выступившую в левом глазу. Хмыкнув, он еще раз бросил в мою сторону колючий взгляд и повернулся к сыну. – Что-то еще?

- Аякс Теламонид… - начал было тот, но грек прервал его, подняв руку.

- Я знаю, сын. Не выдержал того, что мое оружие Одиссею досталось. Всегда хитер был царь Итаки. У, сука! Прохвост, нахуй!

- Поразительно, - усмехнулся я. – Какая богатая речь, дружище. Чего ж ты с нами так не разговариваешь? А то знаешь, как бывает…

- Не верил я ушам своим и языку, который мне сказал, что славный сын Пелея снова с нами, - я подпрыгнул на месте, а потом, перевернувшись, уставился на вход, где замер рослый мужчина с колючей бородой и в стандартном облачении греческого воина. Он держал в руках диковинный лук и одну стрелу, наконечник которой блестел слишком ярко.

- Не обманули тебя, Филоктет, - кивнул ему Ахиллес. – Вижу я и лук с тобой, и стрелы, ядом Гидры смоченные.

- Истинно так, великий Ахилл, - радостно осклабился мужчина. – Пора взъебать гузло спартанское, покуда оно еще срать может!

- А он могет шутить, - усмехнулся я. – Добро пожаловать к нашему шалашу.

- Прости, странник, но не знаю, кто ты, - нахмурился Филоктет. – Назови отца своего и выпьем мы с тобой, а потом, быть может, уступишь ты мне на ночь эту деву, чьи перси так упруги, словно вершины облаков.

- Я тебе, блядь, уступлю, - нахмурился я. – Уступалка треснет и в очке застрянет.

- Прости его, о посланник Аида, - побледнел Неоптолем. – Не забирай его жизнь, он еще нужен нам.

- Лады. Пусть только за языком следит, - буркнул я и мстительно улыбнулся, когда наследник Геракла рухнул на колени. – Ты чего, дружище? Ножки подкосились от крутой дозы охуина? Все зло от мяса. Еби теперь кактусы.

- Прости меня, слуга Владыки Аида, - молвил Филоктет. Меня уже начала раздражать особая поэтичность греков, но ухмыляющийся Ахиллес, радующийся, что снова оказался среди своих, заставил меня побороть приступ цинизма. Вздохнув, я подошел к воину и помог ему подняться.

- Вставай. Успеешь наваляться. Но женщину мою не тронь. Мигом тебя змеей выебу, будешь, как Кекроп.

- И в мыслях не было, - ответил Филоктет. – Позволишь ты мне поговорить с великим Ахиллом?

- Валяй. А я пойду воздухом подышу и демонов попризываю. На улицу не выходите, а то лицо обуглится, - предупредил я и, достав из карманов пачку сигарет, вышел из шатра.

На свежем воздухе значительно полегчало, ибо я конкретно переел греческой похлебки. А бодрящий ветерок, залезающий в самые забавные места, заставил меня приплясывать на месте и курить отчаянно быстро.

Мимо прошли два греческих воина и, почтительно мне поклонившись, пошли дальше, болтая о том, что будут делать, когда троянцам придет окончательный конец. Тот, что повыше, собирался вспахать поле, которое наверняка заросло сорняками, а его низкорослый соратник обещал сделать предложение руки и сердца некой Алтиде, ради которой и пошел на войну. Жизнь кипела в лагере, словно не было зависшей над ними угрозы, мстительных греческих богов, которые наверняка наблюдали сейчас за землей. Люди жили, грустили и радовались, строили планы и мечтали о несбыточном. Все, как и всегда. - Грустишь, Збыня? – я улыбнулся и, кивнув, повернулся в сторону Астры, которая вышла из шатра и, поежившись, обняла меня, уткнувшись носом в шею. – А вообще, круто это все.

- Что именно, заинька? – спросил я, наслаждаясь мурашками, которые вызывало дыхание моей сакральной половинки. – Тут можно пердеть и тебе никто слова не скажет. Нормы приличия не для военных.