Античность: история и культура

Эзоп и его басни. От поэзии очень рано отделилась художественная проза, первоначально бывшая ее антиподом, языком здравого смысла и рабочих буден. Одним из первых прозаических жанров стала басня, отцом которой считался Эзоп. Рассказывали, будто он был рабом-фригийцем, жившим на острове Самос, прислуживал «философу» Ксанфу и пользовался любовью самосцев, добившихся его освобождения. Потом он обитал при дворе лидийского царя Креза, видевшего в нем пророка, путешествовал по Вавилонии и Египту, уже в старости посетил Дельфы. Не удержавшийся от разоблачения корыстолюбия жрецов Эзоп был ложно обвинен ими в воровстве священной утвари и сброшен со скалы. Всевидящий Аполлон, свидетель конфликта между своими служителями и Эзопом, оказался справедлив и покарал Дельфы чумой.

Фигура Эзопа принадлежит проходящей через всю человеческую историю фольклорной смеховой стихии. В уродливой оболочке его тела горбуна скрыта чистая душа и божественная мудрость, позволяющая видеть уродство окружающей жизни и бесстрашно его обличать. Это прообраз и царя «перевернутого» римского праздника Сатурналия (когда рабы и господа на несколько дней менялись местами, а потом раб-царь приносился в жертву), и итальянского паяца, и русского скомороха, и шута мистической колоды карт Таро, балансирующего над бездной.

Но в то же время Эзопа – человек VI в. до н. э., осознавший антагонизм народа и властвующей в полисах аристократии, народной и официальной аристократической религии, простонародной и господской мудрости. Басни Эзопа провозглашали близкое торжество демократии, видевшейся тем, кто в нее еще не вступил, царством справедливости. Для прочности этого царства (как и храма), по старинному обычаю, требовалась искупительная человеческая жертва. И в жертву был принесен пророк, мудрец и шут Эзоп. Но человечество всегда спотыкается об один и тот же камень и не может избавиться от иллюзий. Через сто лет после того, как в аристократических Дельфах был сброшен со скалы Эзоп, в демократических Афинах должен был выпить чашу с цикутой другой мудрец, ожесточивший своих современников не баснями, а неуместными вопросами.

И именно потому, что в мире, по сути дела, мало что меняется, басни Эзопа оказались вечными: уже в древности они нашли подражателей, а через тысячелетия и переводчиков на новые языки. В новые литературы они вошли как создания этих переводчиков – Лафонтена, Крылова. Но, как теперь становится ясно, и у Эзопа были предшественники. Через его божественные уста пропущена не только греческая, но и восточная – египетская, вавилонская и даже древнеиндийская – мудрость.

Человек созидающий. Заложенная в человеке страсть к созиданию собственного дома определялась поначалу его нуждой в защите от холода или палящего солнца, от змей и четвероногих или от себе подобных двуногих. Технические возможности определяли материалы, из которых этот дом созидался, его размеры и устройство. Но использование этих возможностей зависело от общественного положения лица, для которого дом предназначался. Кроме домов для живых, сооружались дома и для мертвых – посмертные дома, гробницы. Наибольшие средства, талант и изобретательность вкладывались уже на Востоке в сооружение храмов – вечных жилищ для богов. Для того чтобы угодить богам, опустошались целые страны, а их население, обращенное в рабство, обрекалось на пожизненный подневольный труд.

Античный полис на заре своей истории не обладал средствами для грандиозного храмового строительства. Да и представления античного человека о божестве были иными, чем на Востоке. И все это нашло отражение в облике и устройстве античных храмов: храм был соразмерен его создателю и являлся частью обожествляемой им природы. Древнейший храм представлял собой здание с двумя колоннами, опиравшимися на ступенчатый цоколь, называемый стилобатом. Крыша была двускатной и покрывалась черепицей, а позже мраморными плитами. Стены храма были первоначально глинобитными, а колонны – деревянными. Переход к каменной кладке сопровождался изменением конструкции и пропорций храма. Складывается целостная архитектурная система (ордер), учитывающая тяжесть перекрытия, форму колонн, характер стилобата. Колоннада, окружающая храм дорического ордера, напоминала ряды воинов-гоплитов, единственным украшением которых были мужество и стойкость. Напротив, ионийский ордер, особенно в его малоазийском варианте, производил впечатление женского изящества и изощренности.