Античность: история и культура

Демагоги Клеон и Гипербол не обладали полководческими талантами и свое неумение компенсировали заигрыванием с демосом, идя у него на поводу в боязни потерять власть. Воинственные выкрики и угрозы в адрес неприятеля не могли заменить продуманных действий. Война затягивалась: продолжали совершать набеги на Аттику спартанцы, наносил ощутимые удары Пелопоннесу афинский флот. Но ни одна из сторон не имела явного преимущества. Между тем в Афинах набирает силу партия мира. Против Клеона, сторонника самых решительных действий, все больше единомышленников объединяет самый богатый из граждан города, Никий. На великих Дионисиях афиняне сочувственно встречают комедию Аристофана, в которой высмеивается «кожевник» Клеон, одурачивающий одряхлевший демос, и звучит призыв к миру. В 421 г. до н. э., после смерти Клеона, со Спартой был заключен мирный договор, получивший по имени инициатора примирения название Никиева. В соответствии с традиционной практикой он был заключен на тридцать лет, но принес всего лишь шестилетнее перемирие.

Сицилийская авантюра. В древности была высказана мысль: народные массы похожи на море, спокойное само по себе, политический же деятель сходен с ветром, который может поднять на морской поверхности такую бурю, что и сам будет сметен и ввергнет в гибель народ. Таким ветром, нарушившим установившееся после Никиева мира спокойствие, стал честолюбец Алкивиад, ученик Сократа, кажется, ничему не научившийся у своего учителя. На агоре и улицах Афин уже в начале 415 г. до н. э. можно было видеть возбужденные группки юношей, горячо обсуждавших предложенный Алкивиадом план: нанести Спарте удар не так, как пытались сделать десять лет подряд Перикл и Клеон, а со стороны союзных ей городов Сицилии. Если напасть на Сиракузы, уверяли сторонники Алкивиада, остальные полисы острова, ненавидящие город тиранов, немедленно перейдут на сторону афинян, не говоря уже о многочисленных местных племенах. Многие старики призывали не слушать юнцов: чему хорошему научит щеголь Алкивиад! Пусть он храбрый воин и неплохой полководец, но что можно ждать от человека, следящего за своей внешностью, словно женщина, и не выпустившего из своего дома художника, пока тот не расписал ему стены. Взывая к мудрости сограждан, Софокл поставил на очередных Дионисиях трагедию «Камик», которая должна была послужить предостережением горячим головам, – положенный в основу трагедии сюжет повествовал о том, как могущественный критский царь Минос, преследуя бежавшего от него Дедала, нашел в Сицилии бесславную смерть, будучи погублен местным царьком, приютившим Дедала.

Бурным было народное собрание, принявшее решение об отправке в Сицилию грандиозной экспедиции, во главе которой были наделенные равными правами три полководца, среди них – пылкий Алкивиад и осторожный Никий, убежденный сторонник мира.

Все было готово к выходу в море. Но противники безумного плана не сдавались. Накануне отплытия кто-то отбил носы стоящим на перекрестках гермам – священным столбам с головой Гермеса. И вновь закипели страсти. Случившееся было воспринято и как дурное предзнаменование (все-таки Гермес среди прочих своих обязанностей покровительствовал пути), и как кощунство, которое нельзя оставить безнаказанным. Недруги Алкивиада кричали, что это его рук дело.

Афинские триеры были уже в пути, когда быстроходный корабль, посланный вдогонку флотилии, принес весть о новом решении: Алкивиада приглашали на суд. Не сомневаясь, чем кончится судебное разбирательство, когда армия за пределами Афин, Алкивиад, не отягощенный характерным для полисного грека чувством патриотизма, сумел бежать. Не желая вести на чужбине скромную жизнь как частное лицо, он направился в Спарту, чтобы предложить свои услуги в борьбе с родным городом. Совет, который дал спартанцам Алкивиад, был губителен для его родины: не совершать, как обычно, набеги на Аттику, а обосноваться там постоянным лагерем.

Тем временем лишенные инициативного полководца войска афинян высадились в Сицилии и начали военные действия. Вскоре они оказались запертыми в ловушке. Время отступления было упущено: нерешительный Никий был к тому же еще и суеверен, он не захотел двигаться, пока не пройдут дни, положенные для жертвоприношения по поводу лунного затмения.

Все афинское войско было захвачено, пленников продали в сицилийские каменоломни, откуда редко кто выходил живым. Исключение, как рассказывали впоследствии греки, было сделано лишь для тех, кто мог почитать победителям наизусть из трагедий Еврипида.