Спасибо, боги, вам за милость вашу!
Стасим Первый
Много в природе дивных сил,
[10]
Но сильней человека – нет.
Он под вьюги мятежный вой
Смело за море держит путь;
Кругом вздымаются волны —
Под ними струг плывет.
Почтенную в богинях, Землю,
Вечно обильную мать, утомляет он;
Из году в год в бороздах его пажити,
По ним плуг мул усердный тянет.
И беззаботных стаи птиц,
И породы зверей лесных,
И подводное племя рыб
Власти он подчинил своей:
На всех искусные сети
Плетет разумный муж.
Свирепый зверь пустыни дикой
Силе его покорился, и пойманный
Конь густогривый ярму повинуется,
И царь гор, тур неукротимый.
И речь, и воздушную мысль,
И жизни общественной дух
Себе он привил; он нашел охрану
От лютых стуж – ярый огнь,
От стрел дождя – прочный кров.
Благодолен! Бездолен не будет он в грозе
Грядущих зол; смерть одна
Неотвратна, как и встарь,
Недугов же томящих бич
Теперь уж не страшен.
Кто в мудрость искусство возвел,
Превыше бессильных надежд,
Тот путь проторил и к добру и к худу.
Кто Правды дщерь, Клятву, чтит,
Закон страны, власть богов, —
Благороден! Безроден в кругу сограждан тот,
[11]
Кого лихой Кривды путь
В сердце дерзостном пленил:
Ни в доме гость, ни в вече друг
Он мне да не будет!
Эписодий Второй
Со стороны поля появляется Страж, ведущий Антигону.
Непонятное диво мне разум слепит.
Это ты, Антигона? Зачем не могу
Уличающих глаз я во лжи уличить!
О Эдипа-страдальца страдалица-дочь!
Чего ради, царевна, схватили тебя?
Неужели дерзнула ты царский закон
Неразумным деяньем нарушить?
Да, да, она виновница; ее мы
Застали хоронящей. Где Креонт?
Он вовремя выходит из дворца.
С какой потребностью совпал мой выход?
Да, государь; ни в чем не должен смертный
Давать зарок: на думу передума
Всегда найдется. Вот возьми меня:
Я ль не клялся, что ни за что на свете
Не возвращусь сюда? Такого страху
Твои угрозы на меня нагнали.
Но сам ты знаешь: всех утех сильнее
Нежданная-негаданная радость.
И вот я здесь, и клятвы все забыты,
И эту деву я привел: у трупа
Лелеяла покойника. Без жребья,
Без спора мне присуждена находка.
Ее тебе вручаю я: суди,
Допрашивай, меня же от опалы
Освободи и отпусти домой.
Ее привел ты… как и где найдя?
Труп хоронящей – этим все сказал я.
Ты понимаешь, что ты говоришь?
Сам видел, хоронила труп она,
Тебе наперекор. Ужель не ясно?
Как ты увидел? Как схватил ее?
Так было дело. Я туда вернулся
Под гнетом яростных угроз твоих.
Смели мы пыль, что покрывала труп,
И обнажили преющее тело.
Затем расселись на хребте бугра,
Где ветер был покрепче – от жары ведь
Тлетворный запах издавал мертвец.
Чуть засыпал кто – руганью усердной
Его будил сосед – знай дело, значит.
Так время проходило. Вот уж неба
Средину занял яркий солнца круг,
И стал нас зной палить. Внезапно смерч
С земли поднялся, в небо упираясь
Своей верхушкой. Всю равнину вмиг
Собой наполнил он, весь беспредельный
Эфир; кругом посыпались с деревьев
Листва и ветви. Мы, глаза зажмурив,
Старались божью вынести напасть.
Прождали мы немало; наконец,
Все успокоилось. Глаза открыли —
И что же? Дева перед нами! Плачет
Она так горько, как лесная пташка,
Когда, вернувшись к птенчикам, застанет
Пустым гнездо, осиротелым ложе.
Так и она, увидев труп нагим,
Взрыдала, проклиная виноватых,
И тотчас пыли горстию сухой
И, высоко подняв кувшин узорный,
Трехкратным возлияньем труп почтила.
Увидев это, бросились мы к ней.
Она стоит бесстрашно. Мы схватили
Ее, и ну допрашивать: о прежнем
Обряде, о вторичном – и во всем
Она призналась. И отрадно мне,
И жалко стало. Да и впрямь: ведь сладко,
Что сам сухим ты вышел из беды;
А все же жаль, когда беду накличешь
Ты на людей хороших. – Ну, да что!
Всегда своя рубашка к телу ближе.
Ты это! Ты!… Зачем склоняешь взор?
Ты это совершила или нет?
Да, это дело совершила я.
Теперь иди, куда душе угодно:
С тебя снимаю обвиненье я.
Страж уходит. Креонт обращается к Антигоне:
А ты мне ясно, без обиняков
Ответь: ты о моем запрете знала?
Конечно, знала; всем он ведом был.
Как же могла закон ты преступить?
Затем могла, что не Зевес с Олимпа
Его издал, и не святая Правда,
Подземных сопрестольница богов.
А твой приказ-уж не такую силу
За ним я признавала, чтобы он,
Созданье человека, мог низвергнуть
Неписанный, незыблемый закон
Богов бессмертных. Этот не сегодня
Был ими к жизни призван, не вчера:
Живет он вечно, и никто не знает,
С каких он пор явился меж людей.
Вот за него ответить я боялась
Когда-нибудь пред божиим судом,
А смертного не страшен мне приказ.
Умру я, знаю. Смерти не избегнуть,
Хотя б и не грозил ты. Если жизнь
Я раньше срока кончу – лишь спасибо
Тебе скажу. Кто в горе беспросветном
Живет, как я, тому отрадой смерть.
Нет, не в досаду мне такая участь.
Но если б брата, что в одной утробе