Антиидеи

Салическая философско-этическая позиция отношения человека к миру есть последовательное, бескомпромиссное, циничное проведение в жизнь формулы «счастье одного строится на несчастье другого». Последовательное до самоотрицания, ибо вряд ли можно даже с точки зрения торжествующего садического героя говорить о его счастье – с ним здесь происходит то, что современные психологи называют «перемещением» смысла деятельности с мотива (цели) на средство: причинение несчастий другим людям становится самоцелью, которая заслоняет от него сам смысл, само состояние счастья. В мире садических отношений торжествуют только самые сильные, самые изворотливые и бесстыдные. Здесь торжествует только человек, наделенный почти демоническими способностями к насилию, надругательствам, обману, предательству и т. п. Так наступает полная самоизоляция «наслаждения» злом, так это чувство становится никчемным и, увядая, гаснет. В логике самоубийственного разложения садического поведения, в его неизбежном внутреннем кризисе раскрывается и несостоятельность антигуманистической формулы «счастье одного строится на несчастье другого», нравственно-психологический тупик этики «абсолютного эгоизма».

7. Самоубийственная логика развития антигуманизма

Этика, так или иначе, предполагает ответ на вопрос о том, какую позицию занимает человек по отношению к другим людям: «за» или «против» них. Ответ «я против них» не только отличается циничной откровенностью, но и примитивной простотой, не требующей сколько-нибудь значительного напряжения ума, которое нужно, чтобы попытаться разобраться в нравственных проблемах и конфликтах. Он игнорирует все, в том числе социально-классовые, обстоятельства, обусловливающие нравственные проблемы и коллизии, отвергая особую благотворную роль морали в совершенствовании личности. Всюду и всегда в центре внимания оказывается нежно обожаемое «Я», неприязненно ощетинившееся против «других». Но это «Я» не может существовать без этих враждебных «других»; значит, их надо покорить, закабалить, превратить в безвольный материал, где любой каприз «Я» является законом. Насилие, мучительство, унижение «других» тогда становится единственным и постоянным способом самоутверждения, реализации эгоистического и мизантропического отношения к жизни. Со временем этот способ становится самодовлеющим, но никогда не достигает требуемого результата, ибо еще ни одному человеку никогда не удавалось (и, надеемся, не удастся) превратить даже лиц из ближайшего окружения (микросреда индивида), всех лиц этого окружения в полностью покорное, манипулируемое стадо. Антигуманизм «этики абсолютного эгоизма» – даже если эта этика оказывается внешне успешной для личности, последовательно придерживающейся ее в антагонистической социальной среде, позволявшей распоряжаться материальными благами и обладать властью, – ведет к духовно-нравственному очерствлению, умиранию внутреннего мира личности. Разрывая сущностные, ценностно-незаменимые связи с «другими», антигуманизм убивает у личности необходимую предпосылку счастья – ощущение внутренней причастности к тому животворному океану духовно-эмоциональной жизни всех людей, который в триллионы раз богаче и значительней отдельной, индивидуальной судьбы – капли в этом безбрежном океане. Антигуманизм разрушает альтруистическую, внеутилитарную потребность в другой личности, возможность сопереживания с ней в рамках человечески-достойного, радостного взаимопонимания. Если личность последовательно связывает себя с «другими» лишь болезненно-односторонними, воинственно-проникновенными отношениями ненависти, злобного подчинения, она обрекает себя не только на моральный распад, но и – в конце концов – на общую десоциализацию. Недаром «сверхчеловек», абсолютно и неизменно преданный злу, не более как романтическая фантазия, с помощью которой злу хотели придать грандиозность личностного плана. Для того чтобы сохранить хоть какие-то каналы нравственно-психологической причастности к миру ценностей, который создается объединенными усилиями всех «других», эгоистический индивид должен был бы быть непоследователен злу и пороку, время от времени склоняясь на сторону добра. Но тогда моральная раздвоенность будет вечным учением такого индивида, как бы превращая все его успехи в поражения, а поражения – в непрошеные «успехи».

Нравственно-психологический мир личности знает свою иерархию норм, привычное соподчинение мотивов, определяемое внедренной в психику человека ценностной ориентацией. Эта ориентация вместе с главными нравственными принципами цементирует духовный мир личности в нравственном отношении, обусловливает смыслообразование всех частных мотивов поведения, их иерархию и т. п. Все это определяет и относительную устойчивость нравственно-психологической жизни человека, всей совокупности его позиций, интересов, предпочтения ценностей и т. д. «Внутренние соотношения главных мотивационных линий в целокупности дея-тельностей человека образуют как бы общий «психологический профиль» личности»1.