Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки

Вместо того чтобы по-нормальному ответить что-то вроде: «Оу, это так мило с его стороны», меня мгновенно накрыло желанием ударить Франсуа по лицу. Что за социопат, хотела я знать, направо и налево извергал такие безответственные, манипулятивные, злостно-обольстительные фальсификации? Мне было нечего сказать. Это факт. Я была пустым сосудом. Если люди хотели видеть гения интерпретации, им надо было поговорить с Золотым Мальчиком-Скрипачом.

Такие дела. Но самое важное, что Музыка – то, что я любила достаточно сильно, чтобы посвятить ей всю свою жизнь, – была все еще неразрывно связана со скрипкой и моими проблемами с ней.

На несколько месяцев я все оставила. Я написала несколько текстов, получила отказы от еще нескольких модельных агентств, снова взахлеб просмотрела «Игру престолов» – в этот раз без репетиций. Я начала учить немецкий, но потом бросила, потому что он очень сложный, и грамматика заставляла меня злиться на всю страну.

А потом, одним поздним вечером, мы со Штефаном болтали на диване, и я вспомнила о произведении, которое хотела ему показать, и нашла его версию на YouTube. Несколько недель спустя я вспомнила еще одно произведение. И еще через несколько недель – другое. Штефан был очень восприимчив. Я просила его описывать то, что он слышал. Я наблюдала за его лицом, когда он слушал. Это было естественным продолжением того, что началось тем вечером в Немецкой государственной опере, когда его незапятнанная оценка – его музыкальная невинность – освежила мое восприятие, и я почувствовала то образное покалывание в какой бы то ни было образной части меня, запертой под образной грудой камней. Эти поздние вечера на диване отметили начало моего возвращения к музыке.

Глава 12 Как быть слушателем Как слушать (и по-настоящему понимать) классическую музыку

В каком-то смысле фиаско со свадебным платьем стало воплощением моей жизни в период с двенадцати до двадцати девяти лет. Не в том плане, что все эти годы я прожила под постоянной угрозой, что у меня оголится грудь, а в том, что за время моего обучения, как и за месяцы подготовки к свадьбе, я была так зациклена на технических мелочах (а также на себе и своих достижениях), что потеряла из виду причины, по которым я изначально решила делать то, что делала. Я начала играть на скрипке, потому что любила музыку. Я начала планировать свадьбу, потому что любила Штефана. Но я позволила своей одержимости, своему эго, контролю и своему безудержному перфекционизму разрушить все, кроме этих историй.

Как оказалось, исцеление в обоих случаях было одно и то же. Ария Генделя освободила меня от эгоистичного негатива и вдруг позволила мне добраться до тех прекрасных чувств, которые я попирала в начале дня. Похожее случилось и в более крупной арке моего музыкального развития. Противоядием от отрешенности и эмоциональной глухоты, которые развились за время моего обучения, была сама музыка. Ценить ее, а не выполнять. Слушать ее, а не препарировать.

Я больше поняла о музыке в тот раз, когда впервые услышала Мендельсона в исполнении Рекса, в семь лет, а не когда послушала эту запись спустя много времени, когда мои ценности сломались настолько, что я была не способна увидеть красоту и радость, которыми он наполнил свое выступление. Кажется, научившись играть музыку, я разучилась слушать ее – и удивляться ей.

Родители Рекса вскоре после его смерти пожертвовали его личную коллекцию CD с классической музыкой Андоверской музыкальной библиотеке Клифта. Раньше я слушала некоторые записи. Я все еще помню, как открывала маленькие ящики в деревянной картотеке и прочесывала карточки, чтобы выбрать записи Иегуди Менухина, Артюра Грюмьо, Давида Ойстраха: великих «старых мастеров» скрипки, чье исполнение я впервые обнаружила благодаря Рексу. Но только когда я начала писать эту книгу и изучала архивы библиотеки с помощью Карла, нынешнего библиотекаря, я окончательно оценила масштаб коллекции Рекса.

Это была не та стопка CD, которую вы могли найти под кроватью обычного старшеклассника – любителя классической музыки. Это было собрание более пятисот альбомов, многие из которых были редкими и малоизвестными. Они были особыми: эти записи надо было выискивать – как сказал Карл, их нельзя просто купить, зайдя в Tower Records. Они покрывали значительно больше основного (или даже расширенного) скрипичного репертуара. Там были и оперы, и квартеты, и произведения для фортепиано, и оркестровые работы.

Карл также нашел записку, которую написала Салли, библиотекарь времен Рекса. Там она описывает, как Рекс часто останавливался у ее стола, чтобы посмотреть какой-нибудь диск или поболтать о том, как лучше «заполнить дыры» в школьной музыкальной коллекции. А еще она написала, что он успешно проводил кампании, чтобы выполнить свои трудовые обязанности и каждую неделю погружаться в эту святыню прослушивания.