Антикварная история

– Ну я же извинилась. Ну что вы опять, – заныла Маша. – Лучше скажите, откуда вы все это знаете.

– На заре туманной юности увлекался историей оружия. Кое-что помню. Например, то, что на эфесе Георгиевского оружия всегда изображали вензель императора, в царствование которого награжденный получил первый офицерский чин.

Маша еще раз посмотрела на лежащую перед ней саблю.

– Никакого вензеля нет.

– А жаль. Мы могли бы точнее установить личность владельца. Хотя это объяснимо. После Февральской революции новая власть выпустила распоряжение вензелей императоров на оружии не делать, оставляя чистый овал. Приглядись – и увидишь, что надпись просто стерта.

Лев Моисеевич задумчиво погладил лысину.

– Итак, твоя задача если не упрощается, то конкретизируется.

Муся кивнула.

– Я так понимаю: среди награжденных, предположительно это было в пятнадцатом году, измайловцев надо искать того, кто каким-то образом был связан с этим Стахом. Так, Лев Моисеевич?

– По крайней мере, с этого начнем, хотя Стах мог заполучить эту саблю гораздо позже и вовсе не от измайловца. Как-нибудь еще.

– Будем двигаться от версии к версии, – важно заявила Маша.

Лев Моисеевич повеселел.

– Ищи, дитя мое, мужчину. Это, по крайней мере, известно точно! И обязательно черноволосого и красивого!

Маша усмехнулась.

– Как вы это узнали?

Лев Моисеевич потер маленькие ручки.

– Это, дорогая Муся, очень увлекательная история, о которой ты вряд ли когда-нибудь слышала. Я имею в виду правила отбора новобранцев в гвардейские полки. Не слыхала?

Маша покрутила головой.

– Вообще, для службы в гвардии отбирались лучшие парни, так сказать, цвет русской молодежи. Даже рядовые. Новобранец должен быть чист лицом, хорошо сложен и совершенно здоров. Но это еще не все. В Петербурге стояло несколько полков двух гвардейских дивизий, и каждый полк имел свой типаж, который сохранялся и поддерживался в возможной чистоте. Семеновцы, например, были белокурые и, как предписывалось, синеглазые, под цвет воротничка.

Маша хихикнула.

– Да-да! Лейб-егеря были шатенами, широкоплечими и широколицыми. Московцы – рыжими, а в павловцы брали не очень высоких и обязательно курносых блондинов.

– Это еще почему?

– В память основателя – Павла Первого, который был курнос до безобразия. В гусары отбирались невысокие и стройные брюнеты, а в лейб-гренадеры – самые страшные.

– Ну а в измайловцы?

– Брюнеты и обязательно красивые. А в роту его величества – еще и бородатые.

– Это и на офицеров распространялось?

– Не так строго, но да. Не мог же командир быть неказистее своих солдат! Так что ищи красивого, Муся, и обрящешь!

Маша кивнула, как загипнотизированная, и вышла из кабинета. Разумеется, ей льстило, что директор дал поручение именно ей. К тому же она в самом деле профессиональный архивист. Да и задача не кажется чересчур сложной. Это тебе не Ширяева кадрить! Если она справится, то сможет в дальнейшем из продавцов вырасти в эксперта. А что? Вполне реально! Может быть, ей даже повысят зарплату!

В этом месте Маша очнулась и быстренько вытащила себя за волосы из сладких грез. Кто повысит? Суслин? Да он скорей удавится! Наверное, потому и поручил это дело ей, что платить не надо! Она же не официальный эксперт! Значит, фиг ей, а не зарплата!

Она вышла в торговый зал и занялась двумя покупателями, которым приглянулась жардиньерка из карельской березы конца девятнадцатого века.

Поиски

Маша думала о порученном деле целый день, и к вечеру у нее даже зуд в ладонях начался от нетерпения. Загадочная история сабли захватила так, что вечером, забрав сделанные для нее копии всех документов, она пулей понеслась домой и сразу засела за работу. Директор дал на все про все три дня!

Задача, казавшаяся ей вполне посильной, оказалась тяжелой, да настолько, что ей пришлось попросить у директора хотя бы день отпуска, чтобы не отрываться от компьютера двадцать четыре часа. Суслин дал два, но за свой счет. Маша мысленно чертыхнулась на скупердяя, но согласилась. А что ей оставалось?

Параллельно с раскопками в интернете она сделала запрос в архив, где подвизался однокурсник Пашка Григорьев. Архив был серьезный, а Пашка – нет, поэтому он долго канючил и отказывался что-либо делать. Пашка вообще напрягаться не любил. Маше это было хорошо известно, поэтому на крючок она сразу наживила жирного червяка в виде билета на ближайшую серию игр «СКА». Пашка тут же кинулся по следу золотой сабли.

Сама она тоже не теряла ни минуты. Хорошо, что дело было привычное. Другой на ее месте давно бы скончался от непосильных трудов, но Маша умела копаться в документах. Она не ела, не пила, почти не спала, и все-таки нашла.

К концу четвертого дня она была уверена, что владельца золотой Георгиевской сабли звали Николай Алексеевич Соболев.

С красными, как у кролика, глазами и синюшным от переутомления лицом она вошла в кабинет директора утром последнего отведенного ей на поиски дня. Суслин с кем-то разговаривал по телефону, но, увидев перед собой донельзя гордую Машу, сразу положил трубку.

– Неужели со щитом? – затрепетав от предвкушения чуда, спросил он.