Антикварная история

Лев Моисеевич достал из сейфа что-то длинное, завернутое в кусок замши. Маша подошла и наклонилась. Директор развернул полотно, и она увидела саблю.

– Это знаменитое Георгиевское оружие. Золотая сабля.

Лев Моисеевич осторожно вынул клинок из ножен.

– Откуда она?

– Наследник хочет продать.

– Дорогая вещь.

– Не то слово, – кивнул Лев Моисеевич. – Дорогая и старинная. Практически музейная. Я хочу, чтобы ты занялась этой саблей. Ты же архивист. Надо вытащить на свет божий ее подноготную.

– Так для этого есть специалисты. Я-то кто?

– Я бы не хотел обращаться к специалистам официально. Не хочу светить эту вещь.

Опять?

– Почему, Лев Моисеевич?

– Осторожность, дитя мое, во всем нужна осторожность.

– Боитесь, что снова столкнемся с криминалом?

Лев Моисеевич почесал левое ухо, но закрывать ладошкой не стал.

– Да на первый взгляд тревожиться не про что. Документов на оружие наследник, к сожалению, не имеет, но оно и понятно. За столько лет потерялись, конечно, но имеются фотографии и другие подтверждения.

– Что за подтверждения? Покажите.

Лев Моисеевич достал папку и вынул несколько листов. Оказалось, это сканы фотографий и документов. Вот бравый красный командир стоит, подкручивая ус. Другой рукой он держится за эфес сабли. Внизу надпись: «Салон А. Киприани». А вот тот же снимок с увеличенным изображением оружия. Эфес с надписью «За храбрость» виден довольно четко. Сканирована и обратная сторона фотографии. Фиолетовыми чернилами небрежно написано: «Киев 1919». Чуть ниже довольно разборчивая подпись – «Петр Стах». И клякса. Видать, непривычно было этому Стаху пользоваться чернилами.

Было еще несколько снимков. Фото тридцать седьмого года, сорок пятого в Праге. Даже шестьдесят пятого. На параде в честь Победы. Везде тот же самый человек, только седины и наград на груди все больше. И на каждом снимке Петр Стах стоит, придерживая рукой наградную саблю. Гордился ею, наверное. Конечно, золотое оружие абы кому не вручают.

Маша внимательно рассмотрела изображение. Нет сомнений, что оружие то же самое.

На других листах из папки были копии документов, которые подтверждали, что Петр Андреевич Стах в тысяча девятьсот десятом году зачислен в лейб-гвардии Измайловский полк первой пехотной дивизии в чине рядового, в тринадцатом году произведен в старшие унтер-офицеры, а в пятнадцатом – в фельдфебели. Был еще один документ – список награжденных во время боевых действий в девятьсот пятнадцатом году. Фамилия Стаха значилась под номером сорок шесть. Документ сохранился не полностью, перечень самих наград смазан. Видно, подмок и чернила расплылись. Но имена читались четко.

– Саблю принес праправнук героя. Зовут Петр Молохов. Имя дали, как нетрудно догадаться, в честь героического предка. Документы я проверил.

– Что же вас беспокоит, не пойму. Думаете, эфес не настоящий, не золотой?

– Да в том-то и дело: самый что ни на есть настоящий! Настоящей некуда! И это само по себе рождественское чудо!

– Вы меня с толку совсем сбили!

– Дело в том, что этот самый Петр Стах в царской армии дослужился до фельдфебеля. На современный лад – старшины. А Георгиевским оружием награждались только начиная с обер-офицеров, то есть с прапорщиков. От фельдфебеля до прапорщика дистанция, как говорил Фамусов, «огромного размера».

– Ничего себе. Выходит, сабля не его, не Стаха? А чья? – Маша с опаской посмотрела на лежащее перед ней оружие.

– Вот это ты и должна выяснить. Сразу скажу, будет непросто. Но ты же профессионал. Умеешь работать с архивными документами.

– Тогда уточним задачу. Я должна найти тех, кто был награжден Георгиевским оружием во время Первой мировой войны и понять, кому принадлежало именно это. Так?

Лев Моисеевич кивнул и поднял палец.

– Однако мы, прелестная Муся, можем сузить круг поисков. Во-первых, уже известно, что Стах служил в Измайловском полку. А во‐вторых, немаловажно, что эфес сабли именно золотой, а не позолоченный.

– Понимаю. Значит, награжденный был офицером высшего эшелона, например генералом.

– Только не генералом, что ты! Тем вручали не просто золотое оружие, а украшенное бриллиантами. И на эфесе вместо «За храбрость» писали, за какой именно подвиг он награжден. Наша сабля попроще, но эфес точно золотой, хотя по новому уложению тысяча девятьсот тринадцатого года позволялся позолоченный. Многие вообще брали награду деньгами и за пять рублей заказывали эфес и приборные части из металла с золочением, однако в качестве компенсации получали тысячу.

– Но владелец этой сабли экономить не стал и заказал золотой. Понты дороже денег?

Лев Моисеевич построжел лицом и посмотрел осуждающе.

– Только не для гвардейского офицера, милая Муся. Тем более не для измайловца.

– Простите, Лев Моисеевич, ляпнула по глупости.

Директор сухо кивнул, принимая извинения.

– Скорее всего, офицер действительно имел высокий чин, не ниже штаб-офицера, то есть начиная с майора, и был довольно богат. Но важно, моя юная соотечественница, другое. Георгиевское оружие можно было заслужить только кровью. И немалой. Так что забудь про понты.

Лев Моисеевич снова взглянул с обидой.