Антиной

— Генри, продолжай делать вид, что спокойно работаешь, а я вроде бы тебе камни изнутри подаю. Мне нужно хотя бы десять минут свободного времени.

С этими словами он быстро стянул с пояса проволоку, сделал на её конце замысловатый венчик и сунул конец в руки Пфаффа.

— Протащи проволоку выше по склону и замаскируй её щебнем. Только смотри не перебей её случайно.

Пока Генри делая вид, что убирает лишние камни, нависшие над лазом, протягивал и маскировал проволоку, Додж занимался своим делом. Достав ингалятор, с которым он никогда не расставался и который ему милостиво оставили при обыске, он нажал на потайной выступ, и из гнезда прибора выскочила полочка с миниатюрной чёрной пуговицей. Быстро пошаркав конец проволоки о камень, чтобы содрать с него окисную плёнку, он вставил его в миниатюрную клемму и стал «стучать».

Два года назад на международном слёте спелеологов он познакомился с Артёмом Скатовым. Оказалось, родились они в одном и том же году, сделали примерно одинаковую карьеру и оба фанатели от гор и прежде всего от их жемчужин — пещер. Артём неплохо владел английским. Додж к своему стыду ни слова не знал по-русски, но они сразу нашли общий язык. Ещё на том слёте Скатов пригласил Тронлея в экспедицию на Саяны. Как он говорил, сорока на хвосте принесла, что там есть несколько совершенно не изученных и довольно глубоких пещер. А в одной из них поисковики обнаружили хорошо сохранившиеся наскальные рисунки. В России Додж ни разу не был, поэтому приглашение принял сразу, не раздумывая.

И на следующий год он вместе со Скатовым и ещё пятью парнями добрался до Саян. Тогда им удалось пройти одну из пещер полностью, хотя дважды на их пути стояли сифоны наполненные водой. В лагере они естественно отметили это событие «по-русски». Будучи хорошо навеселе Додж отошёл в заросли окружающие лагерь «побрызгать на ветер». Но горы сыграли с ним злую шутку. Весь день, собиравшийся дождь хлынул со всей мощью и, растерявшись, Тронлей уклонился в сторону возвращаясь к лагерю. Его искали всю ночь, спалили несколько файеров, пять раз стреляли из ракетницы, расстреляли два магазина из карабина.

Вот тогда, Тёма и подарил ему эту, как он думал, безделушку — минирацию с встроенным элементом питания для работы в режиме азбуки Морзе.

— Это моё ноу-хау, амиго. Место почти не занимает. Только раз в год меняй «таблетку» и носи с собой кусок проволоки и всё будет о-кей! Наши умельцы говорят, что с её помощью я тебя услышу из Питера, даже если ты застрянешь где-нибудь в своём Бостоне.

И они действительно несколько раз «созванивались» уже в этом году, намечая будущие совместные маршруты. Правда, было одно но. Дома у Тронлея был приёмник передачи. А будет ли приёмник в момент этой передачи у Скатова? И потом при такой односторонней связи ему не приходилось ждать подтверждения о приёме сигнала. Но что оставалось делать?

В восемь вечера Скатов сидел дома перед телевизором. Шёл футбольный матч между «Барсой» и «Реалом». Он любил игру обоих команд. Причём наслаждение от игры было двойным. Жена ушла на ночное дежурство и не доставала своими сериалами и просьбами забить гвоздь или вынести мусор. Дети, Оля и Санька чинно сидели в соседней комнате, готовили на завтра уроки. Почти последние уроки в этом мае.

И вдруг через рёв трибун он услышал знакомое попискивание морзянки. «Звонить» ему могли только двое. Стас Черезов, его друг, напарник и собутыльник в одном флаконе и Доджик из Америки. Вздохнув, он с сожалением приглушил звук у телевизора и принялся записывать точки и тире торопливо сыпавшиеся в эфир. Сигналы шли минут восемь, а потом так ослабели, что Артём подосадовал:

— Лень было батарейку заменить?

Морзянка попискивала ещё с полминуты, но похоже ключ на той стороне уже не работал в нормальном режиме — батарейка села напрочь. Артём вытянул шею, чтоб рассмотреть какой счёт в матче. Но оказалось, что команды ушли на перерыв, сыграв первый тайм.

— Так, что нам напикала морзянка? И главное, от кого послание?

Он пробежал глазами первую строчку записи и понял, что на русском языке получалась форменная белиберда.

— Ага, Додж проклюнулся. И чего же он там начирикал?

Но по мере того, как он вчитывался в текст, используя уже английский алфавит, улыбка сползала с его лица, как кожа со змеи во время линьки. Он даже почувствовал, как холодные градинки пота покатились по спине. В это время к нему подкатился сын второклассник.

— Пап, а пап, а Олька задачку мне не хочет решать.

Но отец посмотрел на сына такими глазами, что испуганный Санька мигом ретировался.

Утром, он не пошёл на свою кафедру, где уже почти десять лет читал студентам лекции по морфологии ландшафтов и, конечно же, спелеологии, а рванул прямиком к ректору. На входе в кабинет к Лукьянову дорогу ему преградила дородная Клавдия Семёновна, секретарь ректора.

— Куда это вы без разрешения? Нельзя! У Георгия Ивановича через пять минут совещание. Он просил не беспокоить.

— Отойдите, Клавдия Семёновна! У меня срочное дело к ректору.

— Ещё чего. Всем его нужно и всем срочно. Вы что золотой сталактит откопали?