Антирретики против Акиндина

30. У получившего прозвание от богословия Григория речь шла о божественной сущности, когда он изрек, что «божественность сама по себе незрима», или даже и самой ипостаси Слова, по которой Он соединился с нашим смешением. Ибо, это к утверждающим, что по страдании Он отбросил эту плоть, которую воспринял ради нас, и более не пребывает и не придет с воспринятым [Им человеческим телом], обращая это слово, он говорит: «Где же тогда и то, что Он был осязаем после Воскресения, и что будет увиден прободшими [924]? Ибо божественность сама по себе незрима» [925]. Ибо по Самому Себе, — говорит он, — было осязаемо Само по Себе незримое Слово Божие, и по Самому Себе было бы увидено, то есть по Своей собственной ипостаси и природе, если бы, отбросив плоть, Оно затем осязалось бы апостольскими руками [926], согласно евангельскому повествованию, и имело бы некогда быть увиденным, согласно пророчеству, прободшими [927]. Впрочем, и светлость божественной природы, по которой «Слово Божие придет с телом, таким, каким Оно было видено учениками на горе» [928], не увидят оные прободшие и те, что подобны им, ибо сказано: «да возмется нечестивый, да не видит славу Господню» [929]. Стало быть и она сама по себе невиди{стр. 215}ма для них. Но у тезоименитого богословию Григория речь шла о божественной сущности и самой приявшей тело ипостаси. Итак, нападая на него, и утверждая, наряду с этим, что через тело Христово апостолы видели на горе божественнейший свет, поскольку Богослов говорит, что «божественность сама по себе невидима», противник света сам очевидным образом здесь показывает себя мнящим этот свет самой сущностью и ипостасью Слова Божия, о которых и была речь, как [нами] показано, у Богослова. Одновременно с этим он указывает, что и троим из апостолов они не были тогда видны. И теперь, по его мнению, этот свет для всех невидим сам по себе.

31. Таким образом, тезоименитого богословию Григория он выставляет против самого себя. А на Златоглаголивого отца он явным образом клевещет, говоря, будто бы это о сем свете тот объявляет, говоря на евангельские слова «видехом славу Его, славу яко единороднаго от Отца» [930], что «не узрели бы, если бы Он явился нам посредством сродного тела» [931]. Ибо Златоуст не считал, что славой евангелист называет здесь просиявший на горе от Спасителя свет, но [выражающуюся] в делах и словах власть Спасителя, которой и дивишася народи [932] и то, что относилось к зачатию, и то, что было при чудесном оном рождении, и то необычайное, что происходило с Ним после рождения, и при крещении провозгласивший сыновство глас с небес, и по гласе Отчем схождение на Него Утешителя.