Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Аресты вообще возмутили оппозиционеров до крайности. В троцкистских листовках писалось: “В советских тюрьмах уже сидят коммунисты”. Не-коммунисты, это было нормально, в порядке вещей, а вот коммунисты — воспринималось как нечто чудовищное. Снова пробовали возмущать народ. Троцкий и Зиновьев выступали на митинге в Ленинграде, и их “подсадные утки” в толпе рабочих выкрикивали: “Да здравствуют истинные вождя революции”. Каменев собрал около 2 тыс. человек в Высшем техническом училище в Москве. Но реальное влияние оппозиции оказалось ничтожным. Большинству коммунистов они со своими дрязгами уже просто надоели. По воспоминаниям секретаря Троцкого В.Кибальчича, в последних баталиях число их сторонников в столицах оценивалось в 400–600 человек [163]. Какая уж тут сила? Наивернейший помощник Троцкого, Адольф Иоффе, смог выразить преданность кумиру только тем, что покончил с собой.

Выходки оппозиции дали повод для очередного удара по ней, в октябре 1927 г. Троцкого и Зиновьева выгнали из ЦК. Но они не угомонились, 7 ноября, в 10-ю годовщину революции, попытались устроить альтернативные демонстрации. Свои лозунги и портреты “вождей” оппозиция повывешивала на стенах домов, где жили сами “вожди”. Так, на углу Воздвиженки и Моховой красовались портреты Троцкого и Зиновьева. Как вспоминал троцкист И.Павлов, с крыши сталинисты пытались сорвать их баграми. “Активную оборону своих портретов вели оригиналы. Вооружившись половой щеткой с длинным черенком, Троцкий энергично отбивал атаки” [132]. Да, это, наверное, выглядело весьма символично. Еще недавно всемогущий Троцкий, машущий шваброй, защищая не что-нибудь значимое, а собственный портрет…

Áûëè ýêñöåññû. Ïðåîáðàæåíñêèé ñ ãðóïïîé òðîöêèñòîâ íà Ìàíåæíîé ïëîùàäè ñòàë ñ áàëêîíà òîëêàòü ðå÷è ïðîõîäÿùèì ìèìî äåìîíñòðàíòàì. Âîçìóùåííàÿ òîëïà ïàðòèéöåâ îòìóòóçèëà èõ è ñäàëà â ìèëèöèþ. Íî â äðóãîì ìåñòå, êîãäà ìèëèöèÿ çàäåðæàëà òðîèõ ñìóòüÿíîâ, èõ òîâàðèùè ïî äîðîãå â ó÷àñòîê îòáèëè àðåñòîâàííûõ, óãðîæàÿ ðåâîëüâåðàìè.  Õàðüêîâå äîøëî äî ñòîëêíîâåíèÿ ñî ñòðåëüáîé. Íó óæ íà òàêîå õóëèãàíñòâî âëàñòü îòðåàãèðîâàëà áûñòðî. 90 âèäíûõ îïïîçèöèîíåðîâ, â òîì ÷èñëå Òðîöêîãî è Çèíîâüåâà, èñêëþ÷èëè èç ïàðòèè, ñíÿëè ñî âñåõ ïîñòîâ.  äåêàáðå, íà XV съезде ВКП (б) Каменев, Раковский, Радек и другие “левые” униженно каялись во всех грехах. Но им не верили, сослали кого куда. Правда, не на Соловки, не в тюрьмы. Троцкого отправили в Алма-Ату, остальных — в иные провинциальные города.

23. “ВТОРЫЕ ЭШЕЛОНЫ”.

Представлять дело так, будто с упрочением власти Сталина и с разгромом троцкистской оппозиции в СССР победил сугубо патриотический курс, нет никаких оснований. Иследователи, причем как сторонники, так и противники Иосифа Виссарионовича, с какой-то стати изображают его натуру и взгляды неизменными во времени. Хотя это вообще неправомочно. Разве может человек оставаться неизменным на протяжении своей жизни? И тем более не мог не меняться человек, вознесенный в бурях революции из самых социальных “низов” на вершину государственной власти. Человек, никогда к этому не готовившийся. Да и государство оказалось совершенно разваленным, его предстояло ремонтировать и строить заново. На протяжение своего правления Сталин неизбежно должен был что-то переосмысливать, делать для себя те или иные поправки, выводы.

И все факты говорят о том, что в 1920-е гг он все еще оставался твердым и убежденным учеником Ленина. Он не хотел и не собирался пересматривать теорий покойного учителя, искренне верил в его непогрешимость. Он лишь корректировал ленинизм в тех пунктах, где, по мысли Сталина, конкретное воплощение оказалось искаженным. Так, проповедовался “пролетарский интернационализм”, но на деле инородцы получали преимущества перед русскими. И Сталин это положение старался выправить. В 1926 г. полетел со своего поста нарком просвещения Украины Шумский за “националистический уклон”. Его обвинили в чрезмерной “украинизации” педагогических кадров, в сопротивлении “русской культуре”. В том же году крепко влетело М. Хвилевскому, требовавшему “немедленной дерусификации пролетариата” на Украине. В 1928 г. Сталин спас от расправы выдающегося музыканта Н.С. Голованова, которого “интернационалисты” вознамерились уничтожить, развернув его травлю по обвинению в “антисемитизме”. В 1930 г. Секретариат ЦК учинил крутой разнос Демьяну Бедному за “огульное охаивание России и русского”, а также “Правде” и “Известиям”, печатавшим эту русофобскую пакость.