Антология гуманной педагогики

2. Твое здоровье сильно тревожит меня; ведь твои письма показывают, что ты очень страдаешь. Я же, зная, как ты крепок, предполагаю, что есть какая-то сильная причина, которая вынуждает тебя поддаваться и чуть ли не сокрушает тебя. <…>

4. Я доволен, что ты получаешь отраду от своей дочки и соглашаешься с тем, что желание иметь детей естественно. Право, если этого нет, то у человека не может быть никакой природной связи с человеком, а с ее уничтожением уничтожается общность жизни. <…>

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., VII, 3. Требульская усадьба, 9 декабря 50 г.

12. Что еще? А вот: зять приятен мне, Туллии, Теренции; сколько угодно ума и обходительности – этого достаточно. Прочее, о чем ты знаешь, следует переносить. <…>

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., VIII, 9. Формийская усадьба, 25 февраля 49 г.

3. В Арпине я хочу быть в канун календ, затем странствовать по своим усадебкам; в возможности посетить их впоследствии я отчаялся. Твои благородные, однако, применительно к обстоятельствам, не лишенные осторожности советы мне очень нравятся. <…> Твое же авторитетное мнение, клянусь, очень сильно действует на меня; ведь оно несет с собой способ восстановления на будущее время и защиты в настоящее. <…>

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., VIII, 10. Формийская усадьба, 26 февраля 49 г.

Когда Дионисий явился ко мне против моего ожидания, я поговорил с ним вполне откровенно: изложил, каковы обстоятельства, попросил сказать о своих намерениях; я ничего не требую от него вопреки его желанию. Он ответил, что не знает, где находится то, что у него было в наличных деньгах <…> Сказал еще кое-что насчет своих рабов, вследствие чего он, по его словам, не может быть со мной. Я пошел ему навстречу: отпустил, как учителя Цицеронов, без радости; как неблагодарного человека – охотно. Я хотел, чтобы ты знал это, а также – как я сужу о его поступке.

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., X, 6. Кумская усадьба, середина апреля 49 г.

2. Что касается Квинта сына, то, право, стараюсь я…; остальное ты знаешь. Затем ты даешь мне совет, притом по-дружески и благоразумно даешь мне совет, но все будет легким, если я буду остерегаться одного того. Дело большое, многое удивительно, ничего простого, ничего искреннего. Я хотел бы, чтобы ты взялся руководить юношей; ведь отец слишком снисходителен, ослабляет все, что я затянул. Если бы я мог без него, я бы руководил; ты это можешь. <…>

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., X, 10. Кумская усадьба, 3 мая 49 г.

6. Юношу нашего[115] не могу не любить, но хорошо понимаю, что он нас не любит. Я не видел никого, в такой степени лишенного нравственных устоев, в такой степени отвернувшегося от своих, в такой степени думающего неведомо о чем. О, невероятная сила огорчений. Но меня будет заботить и заботит, чтобы у него было руководство. Ведь природный ум удивительный, но следует позаботиться о характере.

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., X, 12а. Кумская усадьба, 6 мая 49 г.

7. Юноше, как ты просишь, я помогу и возьму на себя даже Пелопоннес; ведь он одарен. <…> Но если его до сего времени нет, он все-таки может быть, или же доблести невозможно научить, в чем меня не убедят.

Теренции, в Рим. Fam., XIV, 12. Брундисий, 4 ноября 48 г.

Что касается твоей радости по поводу моего благополучного приезда в Италию, то я хотел бы, чтобы ты радовалась постоянно. Но, потрясенный душевной скорбью и великими несправедливостями, я боюсь, что принял решение, которое мне нелегко осуществить. Поэтому помоги, насколько можешь. Но что ты можешь, – мне не приходит на ум. Для твоего выезда при нынешних обстоятельствах нет оснований: путь и дальний, и небезопасный, да я и не вижу, чем можешь ты помочь, если приедешь. Будь здорова.

Теренции, в Рим. Fam., XIV, 19. Брундисий, 27 ноября 48 г.

Среди моих величайших страданий я терзаюсь из-за нездоровья нашей Туллии. Подробнее писать тебе об этом мне нечего; ведь я уверен, что это заботит тебя также сильно. Вы хотите, чтобы я переехал ближе; вижу, что так и следует сделать. Я сделал бы это и ранее, но многое воспрепятствовало мне, и эти препятствия не устранены даже теперь.

Титу Помпонию Аттику, в Рим. Att., XI, 17. Брундисий, 12 или 13 июня 47 г.