Антология исследований культуры. Символическое поле культуры

6) Клод-Kay Рудра, mang, оранжевый;

7) Кау налево, Махадева, tang, желтый;

8) Кадья-Кау Шанкара, sing, зеленый;

9) puseh (центр), Шива, ing-yang, смешанный цвет.

Приведенные формы символической классификации посредством деления образуют полезную серию примеров, иллюстрирующих общие и простейшие способы, с помощью которых всеобщее побуждение получает общественное выражение. Есть, однако, бесчисленное множество других форм подобной классификации, и не стоит даже пытаться их здесь перечислить. Единственное основание такого многообразия состоит в том, что символический аспект может быть сообщен всему, в чем заинтересованы члены какого-либо общества.

Возьмем, например, планировку города. В традиционных европейских городах различные кварталы или отдельные улицы ассоциировались с определенными профессиями или занятиями: в одном живут поверенные, в другом мясники, в третьем торговцы одеждой и т. д. С чисто практической точки зрения это могло быть удобно, точно так же, как удобно, чтобы товары в супермаркете были распределены по различным четко обозначенным секциям. Однако в более детальной перспективе мы можем рассматривать планировку такого города как выражение разделения труда: различные виды работ распознавались символически, т. е. их важность определялась и возрастала в зависимости от их распределения на различных территориях. Причем это распределение не было только способом различения профессиональных занятий, оно также ранжировало их, ибо в то время как они влияли на характер и репутацию тех частей города, где они были сосредоточены, сами эти территории имели неравный престиж. Так, имелись «хорошие» и «дурные» части города, и соотносимые с ними профессии также подпадали под эти оценочные суждения.

Это весьма широко распространенный вид символической классификации, даже если символизм представляется здесь довольно заурядным и поверхностным. В Лондоне Вест-энд, как правило, в социальном отношении предпочитался Ист-энду и по отношению к этим двум частям города установился определенный род снобизма, подобно тому, который когда-то определял различие между Вест-сайд ом и Ист-сайдом в Манхэттене. Приведенные примеры показывают, что подобные значения тех или иных направлений могут варьироваться, поскольку как в Лондоне, так и в Нью-Йорке сравнительная значимость противоположных территорий в последние годы изменилась; однако в любом городе, как в типичном, так и во всяком другом, отношение к «хорошему адресу» по-прежнему так или иначе выражается. Символизм сторон света может меняться или выходить из употребления, но если о ком-либо говорят, что он живет «в дурной стороне», – это выражение все того же отношения.

Таким образом, подразделения пространства образуются для того, чтобы обозначить или символизировать вещи, сами по себе непространственные, с тем чтобы приписать им свойства, внутренне не имеющие ничего общего с направлениями или протяженностью. В этом отношении современные англичане или американцы прибегают к тому же роду символической процедуры, какую мы видели у таких разных народов, как майуок, кагуру и зуни.

Помимо указанного сходства, поразительной чертой этих классификаций является то, что весьма часто кажется невозможным опознать какую-либо реальную или значащую связь между предметами, группируемыми в один символический класс. Нет никакой явной связи между стороной света и цветом, между частью тела и магическим слогом, между духом и сородичем. Эта кажущаяся несообразность характерна даже для классификации зуни, которая во многих отношениях руководствуется такими соответствиями и связями по обстоятельствам, какие легко можем опознать и мы. Понятно (хотя, конечно, и не необходимо), что журавля следует объединять в один класс с севером, стороной, из которой приходит зима; однако между западом и охотой уже нет столь легко обнаруживаемой связи. Этот очевидно произвольный аспект классификации не означает, впрочем, что между определенными предметами данного символического класса нет реальной связи, он означает лишь, что наши социально обусловленные предположения о том, чту является реальным и значимым, здесь неприменимы.

Задача антропологии состоит в том, чтобы путем тщательного анализа каждого случая показать, каковы на деле применяемые в той или иной экзотической концепции реальности местные критерии, с помощью которых определяются и классифицируются предметы. Далее, более абстрактная сравнительная задача заключается в том, чтобы выяснить, могут ли быть обнаружены принципы, которые не осознаются людьми, ставшими объектом исследования, но тем не менее оказывают некоторое влияние на форму и содержание их символических классификаций.

Глава 2 Основания